100 
— В моем сундучке есть маленькие ножницы. Я привез их из Гарварда для бабушки, но она отказалась их принять.
— Разденься. — Марти пошла за ножницами. Когда она закончила, лакотский воин Ночное Солнце вновь выглядел как выпускник Гарварда Джим Савин.
Любуясь своей работой, Марти сказала:
— Обещай мне, что на подъезде к окраине города сменишь одежду. Я упаковала вещи, которые…
— Ты становишься наставительной, — усмехнулся Ночное Солнце. — Кстати, дорогая, у меня тоже есть указание для тебя.
— Да?
Он запустил палец за вырез ее рубашки.
— Раздевайся.
— Все, что пожелаешь.
Теперь обнаженные возлюбленные лежали в печальном молчании, и каждый старательно запечатлевал в памяти образ, запах и прикосновения другого.
Если слияние на восходе солнца было диким и безумным, то сейчас они любили друг друга медленно, и Марти познала в себе способность отдалять кульминацию.
И когда все было кончено, их души успокоились под влиянием какого-то чудодейственного обряда. Умиротворенные, они уснули, не разнимая объятий.
На следующее утро, когда Ночному Солнцу подошло время отправляться в путь, Марти изо всех сил старалась сохранить самообладание. Сияя лучезарной улыбкой, она поглаживала спину Ночного Солнца, пока тот, держа за узду жеребца, тихо разговаривал с Таинственным Воином.
Наконец Идущий-по-Следу положил широкую ладонь на плечо Ночного Солнца и, сжав его, пошел прочь.
Ночное Солнце повернулся к Марти.
Ее улыбка померкла, и она силилась сдержать жгучие слезы. Все, что нужно было сказать друг другу, они уже сказали наедине в их типи. Понимая, что, если он скажет что-нибудь теперь, слезы хлынут по ее щекам, Ночное Солнце вскочил на вороного, намереваясь умчаться галопом и поскорее исчезнуть из виду.
— Висинкала, — промолвил он так нежно и успокаивающе, что его низкий голос ласкал ее слух. Ночное Солнце наклонился и поцеловал Марти, едва касаясь ее губ. Потом выпрямился и пустил вороного рысью.
Глава 41
Марти смотрела вслед Ночному Солнцу до тех пор, пока облако пыли, поднятое копытами вороного, не рассеялось в неподвижном утреннем воздухе. Только после этого она побрела к жилищу Кроткой Оленихи.
У входа она остановилась, глубоко вздохнула и, заставив себя улыбнуться, вошла. Марти решила, во что бы то ни стало скрыть свой гнетущий страх от больной женщины.
Кроткая Олениха мирно спала. Марти с облегчением задернула полог, и села возле постели больной. Все утро Марти держалась спокойно, как подобает лакотским женщинам.
Однако теперь, когда Ночное Солнце уехал, а Кроткая Олениха крепко спала, силы покинули девушку и слезы хлынули из ее глаз. Сердце Марти разрывалось.
— Не плачь.
Услышав голос Кроткой Оленихи, Марти подняла голову и вытерла слезы.
— Нет…, я не плачу… Как ты себя чувствуешь, Кроткая Олениха?
— Лучше, чем ты, — ответила мудрая женщина.
Марти опустилась на колени возле постели Кроткой Оленихи. С благодарностью пожав протянутую ей руку, она призналась:
— Он уехал, Кроткая Олениха, и я очень волнуюсь!
— Знаю.
— Я люблю его, и мне страшно, что Ночное Солнце никогда не вернется. Я не вынесу этого. Если он исчезнет навсегда и у меня ничего не останется от него.
— Не могу сказать, вернется ли мой внук невредимым к тебе, но, даже если не вернется, с тобой навечно останется частичка его. — Она проницательно улыбнулась.
— Нет, я… Он будет… Не понимаю.
Марти умолкла, постепенно осознавая смысл слов Кроткой Оленихи.
Старушка кивнула.
— Ты вынашиваешь ребенка моего внука, да?
— Не знаю, я… — Она не задумывалась об этом. — О, Кроткая Олениха, неужели это правда?
— Да, — тихо ответила старушка. — Смешалась кровь двух великих семей. Кровь моего любимого мужа течет в жилах твоего ребенка.
— И кровь моих родителей, — возбужденно откликнулась Марти.
— Твое будущее дитя очень дорого всем нам. Другие останутся жить в нем.
На сердце у Марти полегчало, и, улыбнувшись, она переспросила:
— В нем? Ты уверена, что это будет мальчик?
— Уверена. Последний лакотский вождь.
— Последний? — Улыбка исчезла с лица Марти.
— Да. Дни моего народа сочтены. Если Ночное Солнце выживет, убеди его отправиться в твой мир и растить вашего сына в мире белых людей.
100 
