Лёгкий, ненавязчивый романчик 
46 
– Не следует ли нам рассказать девочке правду, как ты думаешь, Джон? – спросила Жюли, прогуливаясь по палубе парохода «Посол», пересекавшего бурную Атлантику.
– Возможно, ты и права, – размышлял вслух Джон Томас. – Думаю, что она имеет право все узнать, даже если после этого она возненавидит нас за то, что мы сделали.
Его передернуло при мысли о такой перспективе.
– Господи, я всего лишь хотел, чтобы она была счастлива, но…
– Я знаю, дорогой, – ответила жена. – Я знаю. Мэри Элен поймет, если мы все ей расскажем.
– Не знаю, – ответил муж, подводя жену к поручням. Он обеспокоенно покачал седой головой. – Мы не поняли ее тогда. Мы можем ошибиться и сейчас, полагая, что она сможет нас простить. – Его темные глаза были серьезны.
Жюли Пребл положила свою нежную ручку на руку мужа.
– Мой дорогой, все равно мы должны попытаться. Мэри Элен так долго была несчастна. Она так и не смогла полюбить Дэниэла, как мы надеялись. Их брак был ужасной ошибкой.
– Да, это так, и я…
– Я общалась кое с кем из наших друзей, связанных с военно-морской академией. Говорят, Клей Найт так и не женился. Может быть, еще не слишком поздно…
Жюли замолчала.
Джон Томас ласково похлопал жену по руке.
– Вот вернемся домой этой осенью, тогда и поговорим с Мэри Элен. Нам предстоит долгий разговор. Мы расскажем ей правду. Признаемся во всем.
Он глубоко вдохнул соленый морской воздух и добавил:
– Если она захочет связаться с лейтенантом Найтом, я сделаю все, что в моих силах, чтобы ей помочь. Чтобы помочь им обоим:
– Да, – согласилась Жюли Пребл. – Мы все ей расскажем, как только вернемся домой.
Глава 17
Все лето Мэри прожила в Лонгвуде одна. В середине октября, когда начали опадать листья и влажный воздух стал постепенно остывать, она собрала слуг и проинструктировала их, как начать подготовку усадьбы к приезду родителей.
Старшие Преблы должны были вернуться в Мемфис через три недели.
В тот же самый октябрьский день, далеко за океаном, Жюли Пребл одевалась, собираясь провести свой последний вечер в Лондоне перед отъездом домой. Утром Преблы возвращались в Америку. Джон Томас был уже одет и нетерпеливо ждал в гостиной большого роскошного номера, который супруги снимали в «Савое».
Одетый в черный вечерний костюм мужчина посвистывал, наливая себе выпить. На сердце у него было легко и радостно. Преблы в этот раз долго прожили за границей. Они находились вдали от дома и ради развлечения, и по делам. Джон Томас встречался с европейскими покупателями хлопка. Он успокаивал их по поводу слухов о предстоящей войне между штатами. Пребл утверждал, что никакой войны не будет. Он обещал бесперебойно поставлять хлопок на европейский рынок, и он его поставит, не будь он Джон Томас Пребл!
А теперь Джону Томасу не терпелось вернуться домой. С рюмкой в руке он вышел в прихожую, чтобы надеть черный шелковый плащ и такую же шляпу с высокой тульей.
Вернувшись в гостиную, Джон Томас допил виски и поставил рюмку, отказавшись от второй. Выудив из кармана жилета золотые часы, он взглянул на циферблат и улыбнулся.
Жюли, как всегда, опаздывала.
– Поторопись, дорогая! – окликнул он жену через открытую дверь спальни. – Мы уже опаздываем на четверть часа!
Джон Томас повернул голову и прислушался, ожидая услышать в ответ хорошо поставленный голос жены, сообщающий ему, как всегда, что она еще не совсем готова, но будет готова уже через минуту.
Прошло с полминуты. Ответа не было. Джон Томас покачал головой и снова окликнул Жюли. Она опять не ответила, и тогда он встревожился.
– Жюли, что с тобой? У тебя что-то не ладится? Опять эти проклятые крючки? Я буду рад тебе помочь!
И снова никакого ответа. Тишина.
– Жюли! Жюли! Да скажи что-нибудь!
Джон Томас нахмурился, сбросил на диван плащ и шляпу и пошел в спальню. В дверях он встревоженно огляделся. Жены не было за туалетным столиком. Не было ее и за ширмой для переодевания. Он начал тщательно осматривать комнату. Сердце его тревожно забилось.
И тут он увидел Жюли. Она была по другую сторону кровати. Испуганный, Джон Томас бросился к ней. Новое бальное платье из тафты было надето только наполовину. Жена стояла на коленях, держа одной рукой вышитое покрывало. Другая рука сжимала горло. В глазах Жюли был страх. Она силилась произнести его имя. Но вместо звуков из горла пошла кровь.
– Господи милосердный! – воскликнул насмерть перепуганный муж, опускаясь на колени рядом с женой. – Жюли! Жюли!
46 
