очень нудно 
20 
— Тогда, может быть, в театр? Или на бега? Куда-нибудь, где ты смогла бы покрасоваться в своих платьях от лучших портных.
Индия удивилась.
— От лучших портных? Шутишь или издеваешься? Лучший и единственный портной, который шил для меня, — я сама. Почти все мои платья перешиты из маминых. Если не веришь, можешь посмотреть сам.
— Не стоит, — его голос был удивительно мягок. — Я… ты очень хорошая портниха.
Показалось ли это ей, или он и в самом деле хотел сказать что-то другое, но в последний момент передумал?
— Я даже собиралась заняться этим профессионально. Но потом решила выбрать что-нибудь более практичное и полезное для семейного бюджета, поэтому сразу после школы пошла на курсы секретарей. Но увлечение осталось, я даже сама сшила…
— Что же ты сшила? — спросил Эйден, когда Индия внезапно замолчала.
— Свое свадебное платье, — тихо ответила она.
— Оно было просто потрясающее!
— Вот как? А мне казалось, ты даже не заметил его, готовя свое эффектное выступление.
— Я ничего не готовил! — Лицо Эйдена потемнело от гнева.
— В любом случае спасибо за комплимент. — Индия горько улыбнулась. — Я рада, что мои старания не пропали даром.
— Ты чудесно выглядела, Принцесса. Я в жизни не видел никого прекраснее. Любой мужчина гордился бы такой невестой.
— Любой — но не ты!
И, испугавшись, что может расплакаться, если Эйден продолжит вспоминать день их свадьбы, она выбежала из гостиной и поднялась наверх: нужно было застелить кровати.
Она уже встряхнула простыню и взбила подушки, когда за ее спиной раздался голос Эйдена:
— Давай помогу. Она молча, уступила.
Отойдя в сторону, она смотрела, как он управляется с пододеяльником, и решила попытаться еще раз отговорить Эйдена от этой затеи с прогулкой.
— Понимаешь, — сказала она, — у меня сейчас совсем нет времени. Я должна быть в больнице. Слава Богу, отец вышел из комы, но это не значит, что я могу развлекаться. Пойми, сейчас он как никогда нуждается во мне.
— Ты не можешь быть с ним каждую минуту, да это и не нужно, — отозвался Эйден. — Во-первых, твоя мать всегда рядом с ним. И Гари тоже. А во-вторых, почти все время он спит. Так что ты вполне можешь позволить себе небольшой отдых. И мама твоя настаивает.
— Может быть…
— В конце концов, — Эйден словно не заметил ее мрачного тона, — наше воссоединение может показаться ей странным. Что это за влюбленная пара, которая не стремится использовать любую возможность, чтобы побыть наедине?
Индия не ответила.
Эйден подождал немного и продолжил как ни в чем не бывало:
— Боюсь, скоро она начнет задавать вопросы и просто выказывать удивление. А если ты не сможешь все объяснить, она спросит меня.
Индия вздрогнула. Именно этого она и боялась.
Эйден по-прежнему занимался постелью и говорил, не глядя на нее:
— Мне кажется, ты не захочешь, чтобы я огорчил ее преждевременным признанием. Пока, во всяком случае, еще рано раскрывать нашу тайну. Конечно, твоему отцу значительно лучше, но говорить об окончательном выздоровлении не приходится.
Индия поняла, что попалась. Действительно, что касалось болезни отца, самые черные дни вроде бы миновали, но он все еще был очень слаб, больше спал, чем бодрствовал, и практически совсем не мог говорить. То, что ему удавалось произнести, было совершенно невозможно понять.
Кроме того, он пребывал в полном неведении относительно появления Эйдена в их доме. Индия сумела уговорить мать и Гари не рассказывать ему об их счастливом примирении, напомнив о том, что отец был против свадьбы. Во всяком случае, пока. Потом, когда он окрепнет, можно будет открыть ему все. Она боялась даже думать о том, какие последствия для его здоровья может вызвать такая новость.
Что ж, значит, выхода у нее нет. Снова нужно уступить. С этой мыслью она подошла к Эйдену.
Одеяло было уже заправлено, и теперь Эйден как-то необычайно ловко накрыл кровать покрывалом.
Индия удивленно приподняла брови.
— А у тебя, похоже, и в этом деле талант, заметила она.
— Да, я всегда помогал матери, когда отец… когда его не было дома.
— Сколько же тебе было лет?
— Семь или восемь. — Его глаза вдруг затуманились воспоминаниями. — Я всегда думал, что чистые простыни — это, может быть, самая большая на свете роскошь.
Было неожиданно представить Эйдена маленьким мальчиком, помогающим матери стелить постель. Она вздохнула.
20 
