25 
– Нет никого, кто бы вас ненавидел, госпожа Катрин! Но существует предатель. А предателю ничего не стоит превратиться в убийцу.
Но двое мужчин, отправленных на поиски, вернулись ни с чем. Катрин отнесли в замок, где она была передана на руки Сары и Донасьены, которые поспешили ее уложить.
Она совершенно пришла в себя на руках Сары. Та промыла рану и наложила припарку из листьев подорожника. Рана Катрин, к счастью, была неопасна. Складки большого черного плаща помешали убийце нанести смертельный удар.
По всей вероятности, предатель хотел сбросить тело Катрин в ров, чтобы ее смерть выглядела как несчастный случай.
– Ни у кого здесь нет причин ненавидеть нашу госпожу, – попыталась успокоить Катрин Донасьена. – Я думаю, что этот человек действовал по чьему-то приказу. Скорее всего он боится Апшье. Эти люди могли подумать, что, как только наша госпожа будет убита, аббата, который не является военным человеком и кроток, как истинный святой, можно будет заставить принять нового соправителя, особенно если…
Она остановилась. Ее фразу с горестью мрачно закончила сама Катрин:
– …особенно если, как предсказал Беро, монсеньор никогда не вернется с этой войны. – Катрин на секунду умолкла, но потом со страстной решимостью продолжила: —…Пообещайте мне, если со мной случится несчастье… Мишелю и Изабелле понадобится защитник. Поклянитесь, что, если я умру, во что бы то ни стало спасете моих детей. Спрячьте их среди других детей в городе, потому что, если Монсальви окажется в руках Беро, он не пощадит моих малышей. Спрячьте их… среди детей Гоберты! Она мне предана, и у нее уже своих десять. Потом, когда все успокоится, отвезите их в Анже к королеве Иоланде, которая сумеет дать им подобающее воспитание и сохранить их права, а также отомстить за родителей! Поклянитесь мне!..
– Я запрещаю тебе говорить о смерти! – дрожащим голосом проговорила Сара. – Запрещаю! Если ты умрешь, неужели ты думаешь, что твоя Сара сможет вдыхать этот воздух, смотреть на это солнце, когда ты уйдешь в темноту? Это невозможно… Я не смогу… Не требуй с меня клятвы… потому что я не смогу ее сдержать…
Катрин, растроганная проявлением такого отчаяния, прижала Сару к своей груди.
Когда через несколько минут появился Жосс, в комнате Катрин все плакали о том, что чуть не произошло.
Пытаясь скрыть волнение, Жосс посмотрел на четырех женщин.
– Похоже, вы имели дело с привидением, способным просачиваться сквозь каменные стены, госпожа Катрин, – мрачно произнес он. – Никто ничего не видел и не слышал. Человек, должно быть, дьявольски ловок. Или же у него есть сообщники…
Сообщники? Действительно, кто мог сказать наверняка, что предатель и нападавший на нее человек – одно и то же лицо? Разве не пришла в голову ее приближенным мысль, что предатель – женщина? Это были два врага. Они были тем более опасны, что прятались за завесой доверия…
Охваченная горьким чувством, Катрин закрыла глаза, пытаясь удержать слезы.
Жосс вплотную подошел к кровати и осторожно сжал руку Катрин.
– Что, Жосс?
– Прошу извинить меня, но Николя хочет знать, останется ли в силе решение, принятое на совете?
– Более чем когда-либо! Мы начнем действовать завтра вечером. Найдите человека, способного… заставить говорить того, кого мы намерены взять. Но только не Мартена Керу. В нем слишком много ненависти. Что же касается меня, я буду ждать в нижней зале донжона: я хочу узнать все как можно раньше. А теперь, Жосс, идите.
Низко поклонившись, Жосс Роллар вышел из комнаты.
Червь в плоде
– Мадам! – воскликнул Беранже. – Вам не следовало спускаться сюда. Здесь холодно, сыро, и вы, должно быть, очень страдаете. Видите: у вас дрожат руки…
Это была правда. Несмотря на плотное платье из серого бархата и беличью шубу, в которую Катрин была закутана, она дрожала от озноба. Ее горевшие румянцем щеки и слишком ярко блестевшие глаза выдавали жар, но она упрямо оставалась здесь, в нижнем зале.
Помещение имело мрачный вид. В мирное время здесь держали соль и винные бочки. Но ни один настоящий замок не мог обойтись без помещений, необходимых для вершения правосудия.
В середине зала, под центральным камнем резного свода, к которому было подвешено железное кольцо, был открыт люк, за которым виднелись перекладины лестницы. Эта лестница вела в другой зал, такой же по размерам, что и первый. Из него шел подземный ход, построенный на месте старого высохшего подземного ручья и глубоко уходивший под плато. Он был защищен толстой железной решеткой, которую невозможно было выломать без шума. Кроме того, в нижнем зале ночью и днем дежурили солдаты на случай, если враг обнаружит секретный ход.
25 
