9 
– Есть еще много других, – сказала Эойф, указывая на стопку фотографий у себя в сумке. – Чип Мандинг, Бетс-Файлд, МакДуглас, Найфвинд, Кроссбриг, Холлисберри, Инкданинг. Среди других.
– Почему они были уничтожены?
– Потому что у них была сила и знания, – просто ответила Эойф. – У них были книги, заклинания, предметы, карты или планы, которые хотел Эмирант. Эмирант собирает знания любой ценой. Ты же знаешь, они хотели бы украсть все силу ведьм не их ковена, только чтобы сделать себя сильнее. Мы называем их старыми Вудбейнами, потому что они ближе всего соответствуют традиционным принципам Вудбейнов: знание – это сила, а сила превыше всего.
Конечно же, она знала, что я Вудбейн. Белвикет был ковеном «новых» Вудбейнов, тех, кто отказался от темной магии и поклялся делать только добрую и позитивную магию. Кьяран был одним из старых Вудбейнов. Но все же он и Мейв спали друг с другом и сделали меня, Вудбейна, стоящего одной ногой во тьме, а другой в свете.
– Эти снимки ужасны. Но какое отношение они имеют ко мне? – спросила я.
– Недавно мы получили информацию, что Эмирант планирует вызвать еще одну темную волну, – сказала Эойф. Она спрятала фотографии назад в сумку. – Здесь, в Видоуз-Вейли. Они планируют уничтожить ковен Старлокет.
Мой рот открылся. Чтобы я не ожидала, так явно не этого. Старлокет раньше был ковеном Селены Бэллтауэр. Когда Селена, сбежала с Видоуз-Вейли, ее близкие последователи Вудбейны исчезли вместе с ней. Но не все в Старлокете были Вудбейнами или же темными Вудбейнами. Оставшиеся члены, те, что из других кланов – Липваун, Брайтендел, Викрот, Рованванд, Бурнхайд и Винденкелл, и те, кто не был кровными ведьмами, теперь были под руководством моего друга Элис Фернбрейк. Элис была владелицей «Практической магии», магазинчика в соседнем городе, специализирующегося на викканских вещах. С тех пор, как я открыла себе свои силы, Элис была мне, как советчик, а после тат-меанма брача, в котором мы поделились знанием и опытом, я чувствовала особую близость с ней.
Теперь мой биологический отец и его ковен планируют ограбить Старлокет, забрать его книги, предметы, заклинания, карты звездного неба – все, что смогут найти. И не только это. Со своего собственного пережитого опыта я знала, что Эмирант может с помощью темного ритуала практически украсть магию человека, его силу и знание. К сожалению, во время этого обычно не выживают. Именно это чуть не случилось со мной в Нью-Йорке до того, как Кьяран помог Хантеру остановить ритуал.
– Откуда вы об этом знаете? – слабо спросила я.
– У нас был агент, внедрившийся в сан-францисскую группу Эмиранта. Это было в последнем сообщении, которое она нам послала, – сказала Эойф. – Как раз перед тем, как умерла.
Я была поражена.
– Умерла?
– Ее убили, – грустно сказала Эойф. – Ее нашли утопленной в заливе с выжженным на коже знаком Эмиранта.
– О, Богиня, – мой мозг начал складывать все воедино. – Но если ее убили из-за того, что она передала сообщение, тогда Эмирант точно знает, что совет шпионит за ними. Они точно изменят планы, – сказала я.
– Мы думали об этом. Но это не обязательно случится. После всего, – продолжала Эойф, ее голос стал жестче, – нам было особенно трудно выяснить что-то о других группах Эмиранта, особенно о нью-йоркской. И даже эта крупица информации нам не особенно помогает. У Элис и некоторых других членов Старлокета были тревожащие видения. Некоторые из их заклинаний действуют ужасно криво. Они видят плохие сны. Кажется, что петля затягивается вокруг их шей.
– Но почему совет не может помочь? Разве он не состоит их самых сильных живущих сейчас ведьм?
Эойф сердито посмотрела на меня.
– Да. Но мы же не боги и богини. Само знание о темной волне не помогает нам остановить ее. Если честно, то мы понятия не имеем, как остановить ее.
– Так что я могу сделать? – осторожно спросила я.
Моя гостья глубоко вдохнула, пытаясь контролировать эмоции. Когда она глотнула теперь, должно быть, холодного чаю, ее пальцы немного дрожали.
– Мы хотим, чтобы ты помогла нам остановить темную волну, – сказала она.
В мгновенье мои глаза застлала белая пелена. Картинки того, что чуть не случилось со мной в Нью-Йорке, ворвались в мой разум, дыхание участилось. С еще затуманенным зрением я посмотрела на Эойф, уверенная, что на моем лице был написан ужас и паника.
– Эойф, – выдохнула я. – Мне семнадцать лет. Я не инициированная. Я не вижу, как я вообще чем-то могу вам помочь.
9 
