очень нудно 
43 
– Ты скоро с ног начнешь валиться, – объяснил он.
Риба начала было протестовать, но тут же поняла, что Чанс прав. Вместе с облегчением пришла усталость, не похожая ни на что, испытанное прежде, словно силы утекали из нее, как песок из песочных часов.
– Опасность заставила тебя взлететь на этот холм, но потом за все приходится платить, – улыбнулся Чанс.
– Хорошо хоть потом, – ответила она, подавив зевок.
– Что ж, всему свой срок. Главное, конечно, выжить. Кстати, какие предпочитаешь отбивные? Хорошо прожаренные?
Риба непонимающе моргнула, но не удержалась от улыбки:
– С кровью. Полусырые. Я не так цивилизованна, как выгляжу. Просто опыта не хватает.
Чанс искоса взглянул на нее; в полумраке сверкнула белозубая улыбка:
– Ничья. Ты молодец.
Риба уселась, скрестив ноги, наблюдая, как Чанс заканчивает приготовления к ужину. Он работал как всегда, не напрягаясь, не спеша, не делая лишних движений. Она была зачарована его мужской силой и ловкостью. Как легко Чанс поднимает тяжелую канистру с водой – словно маленькую кастрюльку с картофелем!
– Я не нашла салатной заправки, – пожаловалась она.
– Скажу тебе, где она, если нальешь мне вина.
Чудесный аромат каберне ударил в ноздри Рибы. Ей вдруг страшно захотелось попробовать каково вино и на вкус.
– Не стесняйся, налей себе, – предложил Чанс, не отрываясь от своего занятия.
– У тебя что, действительно глаза на затылке? – раздраженно выпалила она, застигнутая врасплох.
– Подойди и увидишь.
Риба направилась к костру, села на корточки рядом с Чансом и вручила ему кружку. Пока он медленно пил вино, она сняла с него шляпу, швырнула рядом с тарелками и пробежала теплыми пальцами по густым темным волосам.
– Никаких лишних глаз? – осведомился он, тихо смеясь.
– Ни одного. Я ошиблась. Какая жалость!
Чанс, улыбнувшись, снова пригубил вино.
– Тебе нравится каберне?
– Из-за тебя я и попробовать не успела, – пожаловалась Риба.
Чанс быстро сделал еще глоток, отставил кружку и, потянувшись к Рибе, обнял ее и потерся губами о губы.
– Пробуй, – хрипло велел он.
Озноб прошел по спине Рибы, при виде этого чувственного рта, в углу которого еще таилась красная капелька. Она нерешительно обвела его кончиком языка. Губы приоткрылись, словно прося о новых ласках. И, ощущая вкус вина, она проникла глубже, сквозь преграду зубов, завороженная бархатистым теплом этого рта, сжав ладонями его щеки, пропуская сквозь пальцы густые пряди. Страсть вспыхнула в ней ярким пламенем.
Риба почувствовала мгновенную перемену в Чансе: голод, пожиравший его, бесконечную нежность пальцев, гладивших ее шею. Это мучительное желание, крывшееся под внешней сдержанностью, опьяняло больше капель вина, украденных с его губ.
Жир брызгал в огонь и трещал, предупреждая о том, что отбивные вот-вот сгорят. Риба медленно отстранилась.
Руки Чанса на мгновение застыли, но он тут же отступил.
– Ну как, оставим бутылку, – тихо спросил он, – или велим официанту унести?
– Оставим, – шепнула она. – Это прекрасное каберне, крепкое, но не резкое, с очень тонким букетом, неожиданным в винах такого сорта.
Он снова выдохнул ее имя, тихо, нежно поцеловал, словно коснулся губ лучом лунного света, серебрившего гребень.
Бараний жир по-прежнему трещал в костре, кругом сыпались искры. Чанс, с негромким проклятием оторвался от Рибы и ловко перевернул отбивные.
– Посмотри в холодильнике пластиковую бутылку, – велел он.
Риба отыскала маленькую пластиковую желтую бутылку.
– Эта?
– Другой там нет. Салатная заправка.
– А написано «горчица».
– Это как венесуэльский алмаз, – пояснил Чанс, сдвигая отбивные к краю решетки. – Нельзя сказать, что внутри, пока не снимешь крышку.
Риба отвинтила колпачок, понюхала и объявила:
– Салатная заправка.
И, слизнув капельку, одобрительно кивнула:
– М-м-м, лимон и укроп. Кстати, что ты имел в виду насчет венесуэльских алмазов?
– Их нельзя найти, как африканские или австралийские. Иногда венесуэльские алмазы покрыты зеленоватой коркой, и такие по большей части оказываются самого низкого сорта. Но некоторые… – Его рука замерла, а взгляд был устремлен куда-то вдаль. – Некоторые из них, большие и чистые, сияют, как целая жизнь грез, воплощенных в одном кристалле.
Он выложил отбивные на металлические тарелки, гревшиеся у огня.
– Неудивительно, что человек может пойти на все, чтобы отыскать и сохранить такой алмаз, даже на убийство. Особенно в Южной Америке. В золотых шурфах – просто вырытых в земле ямах, и bombas – алмазных месторождениях – старатели кишат словно черви, роют чуть ли не на головах друг друга, и человеческая жизнь дешевле пригоршни воды, а дождь там идет каждый день…
43 
