Лёгкий, ненавязчивый романчик 
96 
– Ладно, – она сказала обиженно и громко, чтобы старый дурак, глядевший из башни, мог ее расслышать, – ладно, – и поднялась. – Сейчас, только погляжу. Каталога нету. Откуда мне знать ваши шифры...
Света, тлевшего под потолком, хватало едва-едва.
Маша взяла пачку пустых требований и пошла к его стеллажам.
Одну за другой она снимала книги с полок и заполняла требования. Как будто делала заказ. Пачка заполненных бланков пухла на глазах.
Рассовав книги по местам, Маша вернулась к дежурному столу.
Теперь – погасить.
Она взяла штамп и выставила дату: 08.05.
– Я не ворую, – она сказала громко и прислушалась. – Все равно никто не прочитает.
Последнее колесико обозначало год.
– Просто по-другому не получается. Мне тоже с ними не справиться... Они – фашисты, подлые, всегда обманывают.
Старый дурак молчал. Из прошлого, в котором он оставался, это было невозможно понять. В его прошлом их еще не было.
– Я знаю, вы меня слышите. Вы должны мне поверить: фашистов можно победить.
Руку, порезанную скальпелем, дернуло. Маша покачала ее, унимая боль. Если дождаться полуночи, наступит 09.05. День Победы.
Она повернула колесики и выставила правильную дату: 09.05.45.
И время: 00.
Надвинув платок на брови, она взялась за тележку. Колеса катились бесшумно. Ловко, как опытный библиотекарь, Маша подхватывала тома и, бегло сверяясь с заказом, вкладывала листки. Нагруженная тележка двинулась обратно. Читатели дожидались у стола. Не подымая глаз, Маша выдавала книги. Их руки были слабыми и прозрачными, похожими на завиток немецкой вензельной R.
Эти читатели справлялись быстро. Затребованные книги возвращались ровно через час. За это время, успев отдохнуть, как полагалось, она подбирала новую пачку. Словно по воздуху, не чуя ног, Маша возила отобранные книги и возвращала на прежнее место. Поток не иссякал. Один за другим читатели выходили из мрака и приближались к столу. Скинув халат, она укрыла настольную лампу, бросавшую ненужный свет. Пальцы, испачканные краской, оставляли отпечатки.
– Я устала, – Маша пожаловалась вслух. Подолом фартука, сшитого для воровства, она вытерла лицо. На белой бязи отпечатался черный след. Рука ныла невыносимо. За окнами слышался рокот. Она прислушалась: что-то страшное собиралось снаружи, в полутьме.
«Неужели салют?..»
Боясь поверить, Маша кинулась к окну.
Рокот разразился раскатом, но не рассыпался цветными ракетами. Холодная вспышка, разорвавшая небо, ударила в глаза. Удары грома накатывали, не иссякая. Кто-то, занявший небо, бил прицельным огнем. Лампочка, висевшая над дверью, загоралась и меркла в такт ударам.
– Ну, что я говорила! – Маша крикнула во весь голос, ни от кого не таясь. – Суки, суки!
За черным окном они бесновались в ярости. Потому что она выдала завещанные книги, нарушив их приказ.
– Что, выкусили? – цепляясь за шторы, вьющиеся черными складками, Маша дрожала от счастья.
Мало-помалу гроза стихала. Нежные дождевые струи побежали по стеклам. Книжная взвесь, дрожавшая в воздухе, улеглась. Часам к пяти совсем рассвело. Субботняя ночь кончилась. Маша огляделась: те, кто явятся утром, не обнаружат следов.
Добравшись до завещанных стеллажей, она легла на пол и свернулась калачиком.
«А говорили: никто и никогда...»
Сон был тихим и спокойным, словно здесь, на полу хранилища, ей ровно ничего не грозило.
Во сне приходил дурак, склонялся над ее головою, и что-то похожее на дождь капало с его щеки.
Утром ее разбудили голоса. Дежурная принимала книги, доставленные из читального зала. Теперь Маша действовала быстро. Тома, отложенные с вечера, легли в нужные карманы. Она надела плащ и запахнулась. Тележка тронулась минут через десять, и, дождавшись, пока дежурная пройдет мимо, Маша пошла к выходу. Черный халат, накинутый на плащ, делал ее невидимой.
За дверью Маша сняла его и сунула в мешок.
На вахте она предъявила пропуск: тетка, заступившая утром, даже не взглянула.
2
– Но здесь – библиотечные штампы, – Юлий листал задумчиво.
– Ерунда! – надменно подняв бровь, она оборвала. – В конце концов, его грех – его и ответ, – очень кстати Маша вспомнила пословицу, которую когда-то давно слышала от Паньки, и свалила вину на того, кто собирался уезжать. – И вообще... По-вашему, я должна была спросить: как они попали в семью?
«Хорошо, что догадалась», – она думала о том, что успела очистить кармашки – вынуть вкладыши.
96 
