очень нудно 
52 
Ад продолжался буквально минуту и вдруг отступил, когда уверенно и с легкостью Джей взял ее на руки и посадил к себе на колени.
– Дурочка ты моя, до чего же ты глупенькая, смешная…
Его шепот проник ей в самую душу, утешая, убаюкивая. Она еще раз содрогнулась и замерла у него на груди, а слезы все лились и лились из ее закрытых глаз. Обильно, беззвучно.
– Ну что же ты плачешь, радость моя? – шептал Джей, целуя ее влажные щеки. – Разумеется, мы будем жить в одной комнате, спать на одной кровати. По-другому не может быть и никогда не будет. Это я так сказал, чтобы проверить тебя, чтобы ты сама поняла, как глубоко ошибаешься. Я не из-за Уильяма мечтаю на тебе жениться. Понимаешь, солнышко ты мое ясное? Вы оба мне нужны, ты и он, запомни раз и навсегда.
Айлана слушала его, не открывая глаз, ничего не отвечая. О чем-то размышлять, спорить, делать выводы она как будто внезапно разучилась. Потому что у нее появился Джей – сегодня и навсегда, до скончания века.
– Мы все достаточно настрадались в жизни: ты, я, наш малыш, – продолжал Джей ласково и очень уверенно. – Пора послать страдания ко всем чертям, сказать им «нет» и раскрыть объятия счастью. Для этого ведь так мало требуется, только задумайся. Всего-то открыть друг другу душу, довериться любви, то есть, по сути, собственному сердцу. Ведь так?
Айлана медленно подняла отяжелевшие веки, но Джею в лицо не посмотрела, устремила взгляд в его твердую как камень грудь, скрытую под тонкой тканью рубашки.
– Так? – более нежно спросил Джей.
Айлана шмыгнула носом и кивнула.
– Понимаю, что поведение твоего отца очень сильно на тебя повлияло, – произнес Джей, проводя рукой по ее волосам. – Но, прячась по его милости в своей невидимой скорлупе, ты не только страдаешь сама, но и причиняешь боль другим.
Айлана вскинула голову и, утирая слезы, вопросительно на него посмотрела.
– Маме, мне… – пояснил Джей. – Я ведь небезразличен тебе, сознайся?
Айлана страшно смутилась. Что-что, а объясняться мужчине в чувствах ей не доводилось еще ни разу. Впрочем, как и разговаривать так серьезно и видеть, что ее прекрасно понимают. Джей в самом деле был добрым волшебником. Не открыться ему уже представлялось ей невозможным.
– Небезразличен… – прошептала она, опять потупляя взгляд.
– Правда? – воскликнул Джей немного охрипшим от волнения голосом. – Девочка моя, красавица… Какая же ты у меня красавица и умница… Я от тебя без ума…
Айлана резко напряглась и посмотрела на Джея пристально, изумленно. Комплименты очарованных ею мужчин она по сей день упорно пропускала мимо ушей, а заговаривать о любви вообще никому не позволяла. Оказалось, слышать эти слова было приятно до головокружения.
– Я люблю тебя, – прошептал Джей, убирая ей за ухо сбившуюся на щеку прядку волос.
У Айланы перехватило дыхание. К ее глазам опять подступили слезы, но она закусила губу и не заплакала.
– Ты завладела моим сердцем в самую первую секунду, честное слово… – Джей тихо засмеялся. – Может, когда я даже еще не видел твоего лица. Только ногу в зеленом ботинке и джинсовой штанине.
Айлана недоуменно сдвинула темные брови.
– Входя в кабинет там, в участке, ты продолжала спорить с очередью. Одной ногой ступила внутрь, другой оставалась в коридоре. Еще и ела при этом шоколадку. – Джей засмеялся громче.
– Но ведь они не хотели меня впускать, – пробормотала Айлана. – А насчет шоколадки… Наверное, я захотела тогда есть… Или просто конфета была слишком вкусная, вот я и не удержалась… А может…
Джей зашелся от хохота, прижал к себе Айлану так крепко, что на секунду ей показалось: он никогда больше ее не выпустит, всю жизнь будет повсюду носить за собой.
– Вот за это-то я и обожаю тебя, родная ты моя, ненаглядная.
Он чмокнул ее в висок, в щеку, коснулся губами рта… Последовал страстный, долгий ненасытный поцелуй, с которым у Айланы исчезли остатки сомнений и тревог.
– Ты бываешь совсем как ребенок, и эту детскость, эту бесхитростность я люблю в тебе просто до умопомрачения, – пробормотал Джей, переведя дыхание. – Да, ты на Шарлотту совсем не похожа. Ни внешностью, ни поведением. Ты правильно сказала, Шарлотта красивая. Да, красивая, спору нет, но ее красота холодная, как будто искусственная, с картинки. Ты же живая, теплая, манящая. Посмотришь на твои румяные щечки, на волосы, рассыпавшиеся по плечам в трогательном беспорядке, на глаза, которые не умеют лгать, и кровь закипает в жилах. Ты единственная, Айлана, таких, как ты, я не встречал ни в Вашингтоне, ни в Греции – нигде. Повсюду царят притворство, обман, замкнутость. Мы до такой степени к этому привыкли, что думаем: именно так и надо, это, мол, норма, все остальное – странно, даже смешно. А я рад, что ты у меня странная. Настолько рад, что ты и представить себе не можешь. – Он продолжительно и с любованием на нее посмотрел.
52 
