очень нудно 
31 
Я поцеловал Веронику в лоб, но вместо того, чтобы немедленно отстраниться, как я обычно делал, я склонился ниже к ее лицу и нашел ее губы. Они были мягкими и нежными, и хотя я уже неоднократно целовал их, сейчас они показались мне совсем другими. Может быть, потому, что мне хотелось дотронуться до них?
Что ты делаешь? – вопил кто-то внутри меня. Твои губы еще помнят поцелуи Селин. Как ты смеешь целовать Веронику, когда перед глазами стоит образ другой женщины? Но крики эти становились все слабее и слабее. Вероника немедленно откликнулась на мою робкую ласку. Со всем пылом любви она ответила на мой поцелуй, и угрызения совести сгинули без следа в этом потоке.
Мы целовались как в первый раз. Страсть Вероники проникала в меня, разжигала во мне огонь, который невозможно было погасить. Я обнаружил, что мои руки не слушаются приказов разума и весьма вольно обращаются с телом Вероники. Тонкость ее талии, округлость ее бедер безмерно восхищали меня… Она была такая нежная, хрупкая, столь непохожая на меня, и все же в ней крылось нечто, чего жаждала моя плоть, жаждала неистово и требовательно. Древние могучие инстинкты, гораздо более сильные, чем воспитание или нравственные принципы, вдруг заговорили во мне. Я стал первобытным самцом, для которого не существует ни сердца, ни разума, ни уж тем более приличий. Он выбирал самку и брал ее, невзирая на ее сопротивление…
Мне было намного проще. Моя самка не только не сопротивлялась, но и всячески распаляла меня. Конечно, не намеренно. Но самая невинная девушка не может не догадываться, как ее прикосновения действуют на мужчину. Она прижималась ко мне, и у меня перехватывало дыхание каждый раз, когда я ощущал мягкие округлости ее тела. Ее изящные пальчики перебирали мои волосы, и у меня мутился разум. Ее губы были так близко от моих, что я не мог бы от них оторваться, даже если бы захотел. Куда бы я ни повернулся, всюду была Вероника; гостиная до краев была полна ее запахом, ее руками, ее пушистыми волосами, ее губами, то робкими и неловкими, то смелыми и опытными…
Покой, что я ценил выше всего на свете, был безвозвратно нарушен. Я мнил себя существом высшего порядка, даже в моей любви к Селин было больше платонического преклонения, чем физического желания. Но я ничем не отличаюсь от других мужчин, потому что желание обладать все же перевесило для меня все остальные соображения…
Мои руки нащупали застежку на юбке Вероники и нетерпеливо рванули ее вниз. Скрип молнии несколько отрезвил меня. Что я собираюсь делать? Как низко воспользоваться любовью женщины. Я же знаю, что не встречу у Вероники отказа… Я замер, и Вероника тут же ощутила смену в моем настроении.
– Мы же все равно скоро поженимся, – мягко произнесла она. – Я люблю тебя, Майк.
Этого было достаточно, чтобы рухнули последние сомнения. Крепость была взята без единого выстрела. Пора было посмотреть правде в глаза. Я хочу Веронику так же, как она – меня, а о том, правильно это или нет, я подумаю потом…
Мы удивительно быстро избавились от одежды. Тело Вероники оказалось еще красивее, чем можно было предполагать, глядя на нее. Все его изгибы были словно специально созданы для моих ладоней, ее кожа горела под моими руками и губами… Страсть звала меня, требовала решительных действий. Невозможно противиться столь настойчивому зову природы. Я старался быть нежным и аккуратным, но при всем своем желании мужчина не всегда может предотвратить боль…
Вероника лишь на секунду напряглась в моих объятиях. Я целовал ее шею и шептал ласковые слова, какие еще ни разу не говорил ей. Любимая, хорошая, дорогая, славная… В такие минуты мужчина способен сказать все, что угодно. Его нельзя обвинять в неискренности – он верит в то, что говорит. Мгновения физической любви – удивительное время. Испытываешь и невероятную легкость, и признательность, и желание хоть как-то отблагодарить ту, которая подарила такое блаженство. Если я когда-нибудь и любил Веронику Маунтрой, то это было в тот момент, когда она, обнаженная, лежала на диване в моей гостиной…
Я не торопился вставать и зажигать свет. Головка Вероники покоилась на моем плече. Я чувствовал себя крепко связанным с ней, и, странное дело, пока мне нравилось это ощущение. Эта девушка настолько любит меня, что полностью доверилась мне. Я был не только ее первой любовью (в чем я не был до конца уверен), я стал ее первым мужчиной (а вот в этом я мог не сомневаться). Я чувствовал ответственность за нее. Теперь она – моя женщина, мы едины с ней и плотью и духом. Ее судьба стала моей судьбой…
31 
