40 
Я предавалась сладким мечтам, когда настойчивый стук в дверь привел меня в чувство. Вот и мой Мишель. Я встала с кровати, тщательно закуталась в пеньюар (нежно-голубой с серебристой оторочкой), надела свои любимые домашние туфли на высоком каблуке, мельком взглянула на себя в зеркало. Как раз то, что надо. Распущенные волосы, почти никакого макияжа. Милое домашнее создание, которое только что покинуло уютную кровать и желает как можно скорее туда вернуться, но не одна…
Стук повторился. Я открыла дверь. И пожалела, что не спросила, кто тревожит меня.
Напротив меня стояла Вероника Маунтрой. Можно было не сомневаться, что она уже прочитала газету. Горящий взгляд, вздернутый подбородок, губы сомкнуты в одну прямую линию. Прямо портрет писать можно под названием «Благородное негодование». Я растерялась, но лишь на сотую долю секунды. Не родилась еще та женщина, которая смогла бы вывести Селин Дарнье из себя.
– Добрый день, – вежливо, но сухо поздоровалась я. – Вы ошиблись. Я не заказывала чистые полотенца.
Эта дурочка и не подумала оскорбиться!
– Я не горничная! – выпалила она и, оттолкнув меня, прошла в номер.
– Что вы себе позволяете? – вполне оправданно возмутилась я. – Кто вы такая? Я сейчас охрану позову…
– Мое имя Вероника Маунтрой, – перебила она меня. – Мы были представлены друг другу на приеме у Агаты Саутгемптон.
– Ах, да. – Я чуть сморщила лоб, делая вид, что вспоминаю. – Может быть. Но это все равно не извиняет…
Грубиянка и на этот раз не дала мне договорить.
– Я пришла потребовать объяснений! – воскликнула она.
Ее щеки пылали, и мне на секунду стало страшно. А вдруг у нее с собой нож или еще что-нибудь в этом роде? Как только посмели пустить эту истеричку ко мне на этаж?
– Дорогая моя, я совершенно… – начала я.
– Смотрите. – Она судорожно порылась в сумке и вытащила… конечно, свежий номер «Дейли миррор».
– Вы принесли мне газету? Очень мило, – съехидничала я.
Но девочка настолько глупа, что даже не оценила сарказма.
– Там написано, что вы и Майкл – любовники, – продолжила она без смущения.
– Какой Майкл? – искренне удивилась я.
– Майкл Реджинальд Фоссет, – отчеканила она. – Мой жених.
Я взяла у нее газету и развернула ее. Содержание статьи было мне отлично знакомо, но не могла же я признаться в этом!
– Я не очень хорошо читаю по-английски, – призналась я, – но, по-моему, написано неплохо. А фотограф настоящий мастер. Снимки просто прелесть…
– Так это правда? – перебила меня маленькая нахалка.
С каким удовольствием я бы ответила утвердительно! Но приходилось считаться с правдой и соображениями безопасности. Эта дурочка с горящими глазами может вцепиться мне в лицо, если я раззадорю ее.
– Детка, я не собираюсь отвечать на такие вопросы, – покачала я головой.
– Я вам не детка! – отрезала она. Удивительно. Я была уверена, что англичане больше всего на свете беспокоятся о соблюдении приличий. Но, кажется, эта мисс наполовину американка, так что это многое объясняет. Ни капли выдержки и полное неумение вести себя. Не представляю, как Мишель мог с ней связаться. Кто знает, может быть, она сама набросилась на него и вынудила сделать ей предложение… От этой девицы можно ожидать всего, чего угодно.
– Слушайте, что вам от меня надо? – холодно спросила я. – Если вы сейчас же не уйдете, я позову охрану.
– Я не уйду, пока не узнаю правду!
Она почти кричала, и я невольно поморщилась. Терпеть не могу, когда поднимают шум.
– Какую правду? – вздохнула я.
– Что все это значит? – Она кивнула на газету, которую я все еще сжимала в руке.
– Вам нужно обратиться в редакцию, – посоветовала я. – И спросить у них.
– Но ведь вы же гуляли с Майком в Кенсингтонском парке?
Мне стало смешно. По тону девочки было ясно, что, несмотря на всю неприязнь ко мне, она очень хочет, чтобы я опровергла написанное в статье. Наивная!
– Да, мы были с Мишелем в парке, – холодно сказала я. – А до парка – в сотне других мест. Не понимаю, почему статья о нас вышла только сейчас. Вот уж не думала, что лондонские журналисты такие неповоротливые…
Я улыбнулась, давая понять, что это тонкая шутка. Девчонка, естественно, не оценила. Она смотрела на меня столь гневно, что я благоразумно отступила на шаг назад. Если что, я успею выбежать в коридор и позвать на помощь. И тогда мисс Ревнивой Злючке несдобровать!
– Вы любите Майка? – Голос Вероники дрогнул.
40 
