очень нудно 
120 
— Только тем, как ты поступаешь со своей женой.
— Тогда тебе не придется долго беспокоиться, — сказал Саймон. — Брак будет расторгнут.
Дункан и Кассандра одновременно повернулись лицом к Саймону.
— Этот брак был совершен по-настоящему, — возразила Кассандра. — Пусть Дункан скажет, познал ли он плотски свою жену!
— Девственна она или нет, — сказал Доминик, — это все равно. Брак был совершен обманным путем. Ни один епископ его не утвердит.
— Особенно если предложить в знак почтения какую-нибудь церковь или монастырь, — язвительно добавил Саймон.
— Вы дали друг другу священные клятвы, — продолжала Кассандра, обращаясь к Дункану. — Неужели ты отступишь от своего слова?
— Клятвы. — Губы Дункана сжались, словно от боли или презрения или от того и другого вместе. — Нет, я не отступлю от своего истинного слова.
Кассандра с нескрываемым облегчением закрыла глаза.
— Я сдержу истинную клятву, которую дал, когда мой разум был в целости, — продолжал Дункан. — Я женюсь на леди Ариане из рода Дегэрров.
— А что будет с Эмбер? — спросила Кассандра. Не ответив ей, Дункан повернулся к Доминику.
— Пошли за моей невестой, — решительно сказал он. — Свадьба состоится сразу же, как только будет получено согласие Церкви.
— Что будет с Эмбер? — настойчиво повторила Кассандра.
Дункан встал и вышел из комнаты, ни на кого не глядя.
— Что будет с Эмбер! — крикнула Кассандра.
Крик Кассандры отдался эхом по всему большому залу, преследуя Дункана по пятам. Даже когда замер последний его отзвук, эти слова продолжали кричать в мрачном молчании его разума.
Что будет с Эмбер?
Что будет с твоей священной клятвой?
Эмбер.
Священная.
Эмбер. Эмбер. Эмбер…
Дункан не находил покоя ни в одной части замка. Этот крик был частью его самого, он сидел в нем так же глубоко, как и боль от старой памяти и новой измены.
Прошлое кружилось, возвращалось, мучило его сначала голосом Эмбер, а потом его собственным.
И правда — я в безопасности, когда с тобой.
Всегда, моя золотая колдунья. Скорее я отсеку себе правую руку, чем причиню тебе зло.
Это воспоминание было слишком печальным, слишком мучительным. Дункан оттолкнул его от себя, похоронил среди тысячи теней темноты, где сам он больше не мог прятаться.
Голос Кассандры! преследовал его, слова, которые произносила Наделенная Знанием, все падали и падали, словно капли огненного дождя.
Отрицание истины прошлого или настоящего уничтожит тебя столь же верно, как если бы тебе разрубили голову пополам.
Вспомни мои слова, когда прошлое вернется и тебе покажется, что оно опровергает настоящее.
Вспомни.
Еще долго после того, как все другие уснули, Дункан мерил шагами залы и винтовые лестницы своего замка. Голоса говорили с ним в его молчании, и слова эхом отдавались у него в мозгу, где вихрем проносились мысли; голос Эмбер рассказывал, как страсть, гордость и честь используются вместо оружия.
Эрик знал, что ты не любишь меня. Он знал, что ты не женился бы на мне, если бы вспомнил прошлое.
И он знал, как сильно ты желал меня.
Дункан все еще желал ее. Лживая или правдивая, ведьма или женщина, возлюбленная или жена, она заставляла его тело сгорать по ней словно в адском пламени. Необузданная сила его страсти сметала все на своем пути.
Даже предательство.
Вдруг Дункан понял, что стоит перед дверью в комнату Эмбер, а его руки опущены и сжаты в кулаки. Он не знал, сколько он тут стоит. Он знал только, что ему надо туда, к ней.
Дверь в спальню открылась беззвучно, когда Дункан толкнул ее Свечи догорали. В очаге остались почти одни угли Занавеси вокруг кровати тускло блеснули, когда он отвел их в сторону.
Эмбер спала неспокойным сном; покрывало и простыни сбились, а ее волосы спутанным золотым облаком рассыпались по подушкам. На мгновение Дункан увидел ее такой, какою она была во время купания, когда груди ее казались позолоченными от воды и отражения огня. Тогда ему хотелось уподобиться огню, чьи языки облизывали ее тело.
Ему и сейчас этого хотелось.
Дункан отпустил занавеси и стал снимать с себя тяжелую боевую одежду, в которой ходил весь день. Оставшись совершенно обнаженным, словно пламя свечи, он снова раздвинул занавеси и опустился на постель рядом с Эмбер.
Он медленно протянул руку, чтобы коснуться ее. Кончики его пальцев уже почти касались ее губ, когда он вспомнил, что случилось в его покоях — как Эмбер побелела от боли и чуть не упала и как Кассандра бесстрастными словами объяснила, что произошло.
120 
