14 
Губы Джулиана слегка раздвинулись, давая ей возможность увидеть его клыки. Клыки, удлинявшиеся и становившиеся еще более острыми, когда он был голоден. Или возбужден. Порция испуганно сглотнула. Наверное, глупо было дразнить его, промелькнуло у нее в голове. Если Эйдриан с Каролиной были правы и Джулиан оставил надежду вновь обрести бессмертную душу, то сейчас он просто опасный незнакомец. А она в его глазах не более чем лакомый кусочек. Ну может, более лакомый, чем другие.
Собравшись с духом, она забарабанила кулачками по его широкой груди, но только отбила себе руки.
— Если тебе хочется сыграть еще раз, дорогой, я, пожалуй, побегу домой — разбужу горничную и велю ей приготовить ужин поплотнее.
По губам Джулиана скользнула понимающая ухмылка.
— Не стоит, малышка. Ты разбудила во мне голод, который можешь утолить только ты! — Он нагнулся к ней, и она заметила, как затрепетали его ресницы. Слишком поздно! Порция с ужасом поняла, что он сделал это вовсе не затем, чтобы дернуть ее за нос.
Она уже открыла было рот, чтобы запротестовать, но его губы жадно впились в ее рот. Потрясение оказалось слишком велико — Порция, дернувшись, забилась, пытаясь вырваться. И ей бы это удалось, если бы не сильная рука, удерживающая ее за талию. Все ее усилия были тщетны — с таким же успехом она могла бы надеяться разорвать стальную цепь.
Нежно запрокинув ей голову, он разом положил конец всем ее попыткам возмутиться. Порция и опомниться не успела, как его язык, раздвинув ей губы, скользнул внутрь. Он ласкал ее так, как может ласкать человек, у которого в запасе целая вечность. Он целовал ее, как может целовать только вампир.
Порция судорожно вцепилась в его сюртук — и все равно чувствовала, что падает. Падает в какую-то черную пропасть, где нет ничего — кроме него и его поцелуев, сводивших ее с ума. В голове стоял такой шум, что она почти ничего не слышала — ни одобрительного гогота, ни улюлюканья, которыми завсегдатаи встретили выходку Джулиана.
Возможно, забыв обо всем, Порция позволила бы ему увлечь себя в пропасть… если бы не легкий укус, заставивший ее быстро прийти в себя. Только почувствовав во рту знакомый солоноватый привкус крови, девушка сообразила, что оцарапала губу об один из клыков Джулиана. Наверное, Джулиан тоже почувствовал его. Он со свистом втянул в себя воздух, словно ему вдруг Не хватило дыхания. А потом резко отпрянул в сторону, как будто это она его укусила.
Ноздри Джулиана хищно раздувались, зрачки сузились, превратившись в черные точки. Он застыл, как дикий зверь перед прыжком. Все его тело содрогалось от самого примитивного голода.
Порция прижала дрожащую руку к губам. На белой перчатке расплылось багрово-красное пятно. Джулиан, зашипев, поспешно зажмурился. Когда он снова открыл глаза, у Порции сжалось сердце — они были холодными, тусклыми и безжалостными, точно черный кварц.
Один из мужчин откашлялся, прочищая горло.
— Вы с вашей леди можете подняться наверх, — пробормотал он, кивнув в сторону лестницы. — Всего шиллинг — и комната ваша.
— В этом кет необходимости, — ровным голосом проговорил Джулиан. И вновь заключил Порцию в объятия — ни дать ни взять любящий супруг! — Я вдруг понял, что это может подождать. Впрочем, и моя жена тоже!
Толпа завсегдатаев встретила это заявление одобрительными криками. Не моргнув глазом, Джулиан быстро сгреб со стола выигранное, не забыв и бархотку Порции, после чего, сбросив с себя пальто, набросил его на девушку. И прежде чем она успела прийти в себя, чтобы начать возмущаться, он вывел ее из клуба. Не прошло и нескольких минут, как обоих поглотила ночь.
Опомнившись, Порция сообразила, что ее куда-то тащат. Пальцы Джулиана словно клещи вцепились ей в локоть. Сопротивляться было бесполезно — ухватив шляпку и пелерину, Порция поспешила за ним, изо всех сил стараясь не отставать.
Вся его галантная вежливость разом куда-то исчезла, челюсть окаменела, лицо стало непроницаемым. Порция, не в силах удержаться, то и дело украдкой поглядывала на него с любопытством. Несмотря на излишнее пристрастие к вину и обществу доступных женщин, доказательство которого она видела собственными глазами, следов беспутной жизни не было заметно на его красивом лице. Тонкий аристократический нос с горбинкой, полные чувственные губы, сильная линия подбородка — все носило следы байронической красоты, которую она слишком хорошо помнила. Правда, сам Байрон, став жертвой лихорадки и собственных пороков, к этому времени вот уже два года кормил червей в Ноттингемшире, в фамильном склепе. А вот Джулиан благодаря инициировавшему его вампиру навсегда остался в расцвете молодости и мужской красоты.
14 
