очень нудно 
27 
Вопреки привычке опускать взгляд во время собственного монолога, он пристально смотрел на меня. Требовательно, как будто был уверен, что я знаю ответы на его вопросы.
– А сам ты хочешь настоящих денег, настоящего общества, настоящей славы?
Вэнс улыбнулся:
– О славе речи не было. А деньги нужны всегда.
– Тогда о чем была речь?
– Не знаю. Сам не знаю… – Он опустил голову, глядя на свои руки.
А когда поднял ее, по узкому проходу, направляясь к нам, уже шла девушка.
Паула.
Фэриартос.
Легко, стремительно, упруго, плавно. Перетекая из одного грациозного движения в другое.
Гордо посаженая головка с пышной короткой стрижкой на гибкой шее, стройное, сильное тело.
Ошеломительно хороша. Изумительна. Волшебна.
Светлый брючный костюм идеально облегал идеальную фигуру. Туфли на высоких каблуках. На лацкане пиджака брошь – серебряный подсолнух.
Не красива, не прекрасна. Женщины-Фэри выше этих простых человеческих слов. Божественна. Казалось, она едва держится на грани, отделяющей тонкий вкус и экстравагантность от вульгарности. Губы чуть более полные, чем нужно для ее узкого, заостренного к подбородку лица, чуть более яркие. Скулы выступают немного сильнее. Нос мог бы быть немного более тонким, а вырез на груди менее глубоким. Но эти детали вместе создавали столь обольстительный образ, что я почувствовал, как все мужчины в зале одновременно затаили дыхание и одновременно выдохнули.
Изумительная внешность – одно из орудий Фэриартос.
Лицо Вэнса окаменело. Я увидел, как дернулся его кадык – с трудом сглотнул, сунул руки в карманы плаща, сгорбился, но тут же расправил плечи.
Это была она. Та самая «потерянная возлюбленная», по чьему поводу я иронизировал минуту назад. Та, о ком он говорил со мной по телефону. Паула, которая бросила Гемрана в начале его карьеры, для того чтобы стать фэри.
Подошла, небрежно покачивая сумочкой на длинном ремешке. Улыбнулась. И произнесла великолепно модулированным, глубоким, певучим, пьянящим голосом:
– Привет, Вэнс – Посмотрела на меня с вежливым, отлично сыгранным интересом. – Познакомишь со своим другом?
– Это Дарэл, – буркнул Гемран, глядя в пол. – Дарэл – Паула.
Она протянула мне изящную ладонь, украшенную тонким витым браслетом. Я сильнее, чем было нужно, сжал тонкие пальцы:
– Очень рад.
– Взаимно. – Девушка играла очаровательными ямочками на щеках, не показывая неудовольствия от моего намеренно грубого рукопожатия. – Что привело вас сюда, Дарэл?
– То же самое, что и вас, Паула.
«Зачем пришел, Даханавар? Какие у тебя могут быть интересы в театральной среде?» «Не твое дело!»
Наша перебранка звучала мысленно, в то время как мы любезно улыбались, делая вид, что видим друг друга впервые.
«Добрались, в конце концов, и до него?! Хотите обратить Вэнса?!», «А это не твое дело!!»
«Мое. Загубите отличного певца. Дайте ему пожить. Он хочет жить как человек!»
«Он хочет денег и славы. И он хочет быть со мной».
Да. Вэнс всегда хотел быть с ней. Он любил Паулу. Он мечтал добиться успеха еще и для того, чтобы она поняла, как ошибалась в нем, и вернулась. И она вернулась. Но не той девочкой, с которой они пели вместе десять лет назад, а прекрасной, великолепной приманкой своего клана творческой богемы.
Она была очень способной ученицей лично маэстро – Александра Фэриартоса. Жертвы, намеченные ею, никогда не уходили. Очаровать, убедить, купить человека или действовать через его жену, любовницу, друга, партнера по бизнесу. Клан пожирал привлекательных, талантливых людей. Он хотели сохранить красоту и гениальность на века. На вечность. Законсервировать волшебную искру, загорающуюся в душе художника, залить воском боль, рождающуюся в сердце актера, засушить тонкие изменчивые образы, витающие над головой писателя.
Безумцы. Они не знали, что это невозможно. С годами ощущения и эмоции притупляются. А тысячелетия жизни убивают все чувства. Душа становится холодной. Не способной гореть. Фэри лишали людей того, что я искал в них и ценил больше всего – ярких, живых чувств.
Через пару веков Вэнс не захочет петь. Послушные связки возьмут любую ноту, но боль и страсть уйдут из его голоса. Он сам не заметит, как изменится. Забудет, каким был раньше…
Молчание затягивалось. Я прожигал Паулу ненавидящим взглядом. Она презрительно надувала пухлые губки. Вэнс переводил взгляд с нее на меня, и обратно. Чувствовал – нас связывает нечто, но не понимал что.
27 
