45  

10 октября 2004 Дарэл Даханавар

Кристоф пожертвовал одним из своих вечеров для того, чтобы навестить меня.

Мы сидели в моем «убежище». Кадаверциан – в кресле, небрежно опустив руку на подлокотник, – говорил о каких-то пустяках. А я думал о том, что лет восемьсот назад его манеры были далеко не столь изысканны и большую часть свободного времени он проводил, шатаясь по кабакам в компании таких же, как сам, грубых нахальных бургундов, ведрами хлестал дешевое вино и ввязывался в любую драку.

– Слушай, Крис, сколько вас осталось? Мудрых, благородных кадаверциан? Пятьдесят? Двадцать? Или еще меньше? Почему вы не хотите продолжить славный род? Возродить ваш клан?

Кристоф наклонился вперед, ближе ко мне, и в его глазах зажглось мрачное холодное пламя.

– Потому что мы мертвы, друг мой Даханавар. Мертвы уже несколько веков. Наша кровь слишком стара, и мы слишком устали… Поэтому нас и не трогают. Не сколько столетий назад мы перестали быть конкурентами в этой постоянной войне за власть. Мы всегда хотели, чтобы нас оставили в покое. Асиман жаждет быть самым могущественным кланом? Ради бога, мы не возражаем!

Грейганн желает единства с природой? Пусть он его получит. Мы хотим покоя. Мы устали, потому что жили слишком долго… Я хочу просто сидеть в этом кресле и спокойно смотреть, как горят свечи.

– Какую чушь ты говоришь! – воскликнул я, едва он замолчал. – Да если бы у меня были твои знания, твои способности…

Кадаверциан уставился на меня с откровенным любопытством:

– И что бы ты сделал?

– Не знаю… Но уж точно не сидел бы здесь, мечтая о прошлом.

– Милый Дарэл, я бы с радостью отдал тебе все свои знания, если бы мог получить взамен несколько дней своей прежней жизни.

Он замолчал, и я вдруг увидел в нем былого человека – солдата, стоящего на развалинах древних империй. Совсем молодого парня, не обремененного знаниями и тайнами ночного мира.

– Все мы тоскуем о прежней жизни, – сказал Кристоф, снова превращаясь в элегантно-равнодушного аристократа. – И мстим смертным за то, что они так беспечны и свободны, за то, что их жизнь так коротка, за то, что они могут видеть солнце. Поэтому мы превращаем их в себе подобных, чтобы они жили бесконечно и мучились так же, как и мы. Поэтому тебя так тянет к этому мальчику.

– Не знаю, прав ли ты…Он не похож на нас. Он не похож на всех остальных смертных.

– Это опасно, Дарэл. Ты слишком привязался к нему, – сказал Кристоф, улыбаясь. И эта улыбка смягчила его предостережение. – Ты проводишь с ним чересчур много времени, дал ключ от своего убежища, раскрыл очень многие наши тайны…

Иногда своей мягкой заботой колдун мог довести до бешенства.

– Я просто хочу предупредить тебя, что рано или поздно кому-нибудь из старших не понравится, что ты возишься со смертным мальчишкой. А одним из нас тебе его сделать не позволят. Ты не хуже меня знаешь, что он не представляет для вас, Даханавар, никакой ценности. Слишком молод, слишком неопытен и слаб. Эдгара приняли в клан, потому что он хорошо умел махать мечом, а в те времена вам требовались умелые воины. Флора была очаровательна и очень умна. Ты обладал редкой психической чувствительностью. Аякс – дипломат из самых высших политических кругов, а твой мальчик…

– Знаешь, – перебил я друга, – он похож на меня. На того меня, каким я был в человеческой жизни. Я не могу объяснить понятнее… что-то очень знакомое…

– Ты хочешь сказать, из него мог бы получиться сканэр? Такой же, как и ты? – Кристоф подался вперед, поднес переплетенные пальцы ко рту, что выражало высшую степень заинтересованности.

– Не знаю. Даже не хочу думать об этом. Ладно.

Крис, это не важно… А ты не мог бы… ну если вдруг это стало бы необходимо, принять его к себе?

– Я не беру учеников, Дарэл, – произнес кадаверциан медленно. – Я перестал возиться с «птенцами» несколько сотен лет назад.

– А если я попрошу тебя?

– Даже если ты меня попросишь.

– Почему?

– У тебя никогда не было своего… воспитанника? Не было. Ты не знаешь, что это такое – перелить часть себя в другое существо и каждый день следить за тем, чтобы из этой крошечной частицы выросло нечто достойное.

А если это существо делает какую-нибудь сознательную мерзость, мучительно соображать – делает оно так по тому, что твоя кровь портит его, или потому, что от природы испорчено. И никогда нельзя быть уверенным – получишь в конце концов искреннюю благодарность за свою заботу или какую-нибудь гадость исподтишка.

  45