очень нудно 
40 
– Алек Бредли, тридцати двух лет, прибыл к нам из Палм-Бич. Некогда он был женат на женщине на пятнадцать лет старше его. При разводе она заплатила ему щедрые отступные, но к тому времени, когда Бредли повстречался с вашей матерью, он, похоже, успел потратить большую часть этих денег.
– Чем он занимался?
– Очаровывал леди– Типтон пожал плечами– Завязывал знакомства и пытался выжать из них какие-то деньги. Когда мог – играл на скачках. У него даже был свой собственный смокинг… – Типтон сделал небольшую паузу, – чтобы глотнуть пива. – В нем мы его и нашли.
– Вам он не нравился, – заключила Келси. Типтон выпустил три колечка дыма – отчасти для развлечения, отчасти для того, чтобы собраться с мыслями.
– Когда я впервые встретился с Бредли, он был уже мертв, но вы совершенно правы – такого типа я вряд ли пригласил бы к себе домой. В процессе расследования мне довелось узнать довольно много о привычках и характере Алека Бредли, но самое главное заключалось в том, что он сделал своей профессией ухаживание за пожилыми женщинами, подчеркну – обеспеченными женщинами И они хорошо платили ему – давали деньги, дарили подарки, знакомили со своими подругами, такими же авантюристками, как и они сами. Если Алек считал, что ему платят слишком мало, он использовал шантаж. Я не знаю, как называют таких типов сейчас, но в мое время их называли жиголо…
– Пиявками или котами, – с готовностью подсказал Гейб.
Капитан удостоил его благосклонного кивка. У этого Слейтера есть вкус, решил Типтон. Он хорошо разбирается в женщинах. И в сигарах.
– В общем, этот факт характеризует его достаточно красноречиво, – продолжил он. – К тому же парень умел себя вести с дамами, имел к ним подходец. Обворожительные манеры, неплохое образование, происхождение.., если не ошибаюсь, среди его дальних родственников был даже какой-то расфуфыренный английский граф. Все это делало его неотразимым в глазах женщин, но из всех них он выбирал только дам в возрасте, замужних, занимающих положение в обществе.., словом, тех, кто не мог позволить себе скандал.
– Моя мать была разведена, капитан, – напомнила Келси.
– Но она оказалась вовлечена в этот процесс об опеке, – возразил Типтон. – И не могла допустить, чтобы правда о ее отношениях с Бредли выплыла наружу. В этом случае мисс Чедвик ни за что бы не выиграла дела.
– Но она открыто встречалась с ним.
– Да, – согласился Типтон, – но на людях они не выходили за рамки приличий. Наоми, похоже, нисколько не беспокоило, что окружающие считают их любовниками. Никто все равно не мог этого доказать. – Он стряхнул пепел в пустую банку из-под пива. – В то же время ходили слухи, что Бредли пристрастился к дорогому белому порошку, но и этого мы не могли доказать.., пока он не был найден мертвым.
– Наркотики… – Келси заметно побледнела, но все же нашла в себе силы продолжить:
– Мама ничего не говорила о наркотиках. И в газетных отчетах об этом тоже не было ни словечка.
– В «Трех ивах» мы не нашли ни крошки кокаина. – Типтон вздохнул. Глаза Келси были так похожи на глаза матери, что он невольно снова и снова возвращался в те далекие годы. – Ферма была вне подозрений, и Наоми тоже. Явные следы кокаина, в смеси с алкоголем, мы нашли только в крови Бредли.
– Если это правда, то почему не предположить, что он действительно мог повести себя иррационально и агрессивно, что он напал на мою мать?
– Потому что мы не обнаружили явных следов борьбы. Только на ночной рубашке вашей матери были оторваны кружева. Вот здесь… – Типтон коснулся пальцами своей груди. – Еще у нее была пара синяков, но все это она могла сделать и сама.
– Если она сделала это сама, то почему она не перевернула заодно несколько столов и не разбила несколько ваз?
Умная девочка, подумал Типтон, а вслух сказал:
– Этот же вопрос я задавал себе.., и ей.
– И что сказала Наоми?
– В первый раз мы сидели внизу, потому что наверху еще работал фотограф, – припомнил Типтон. – Ваша мать накинула поверх рубашки теплый халат… – Как будто ей холодно, подумал он тогда. – Когда я спросил ее – почему, Наоми ответила, что она, дескать, просто об этом не подумала.
Он улыбнулся и покачал головой.
– Она меня презирала, вот в чем было дело. И подобные ответы она давала до тех пор, пока адвокаты не заставили ее попридержать язык. Во второй раз я спросил ее об этом уже в участке, в комнате для допросов. Наоми курила одну сигарету за другой, буквально прикуривая каждую новую от окурка старой. На мой вопрос она ответила, что жалеет, что не сделала этого, потому что тогда, возможно, кто-нибудь ей и поверил бы.
40 
