очень нудно 
80 
Ответ сам собой возник у нее в голове, и Келси замолчала. Рука ее непроизвольно сжалась, сминая бумажный стакан с остатками лимонада.
– Так иногда бывает, когда берешься ворочать старые камни, – сочувственно заметил Тип-тон. – Никогда не знаешь, какая мерзость может притаиться под ними. Как бы там ни было, мне не удалось связать вашего отца с Алеком Бредли, хотя я и пытался. Прокурор дал «добро» на проверку банковских счетов мистера Байдена, и я прошелся по ним буквально с увеличительным стеклом, пытаясь обнаружить следы этих двадцати тысяч долларов. Но я ничего не нашел. Телефонные счета тоже ничего не дали – ни Алек Бредли не звонил в дом на Потомаке или в университет, ни профессор Байден не звонил ему.
– Папа никогда бы так не поступил, – глухо отозвалась Келси непослушными губами. – Никогда, слышите?
– Возможно, вы правы. В данном случае на вашей стороне улики, вернее – их отсутствие. К сожалению, под подозрением снова оказывается ваша мать.
– Есть и другой ответ, – повернулась к нему Келси. – Я знаю, есть другой ответ!
– Вы хотите, чтобы он существовал, – мягко поправил ее Типтон. – Может, вы его и найдете. И он скорее всего вам очень не понравится.
Он потянулся вперед и вынул из пальцев Келси смятый бумажный стаканчик.
– Насколько мне известно, только один человек связывал вашего отца с тем, что случилось той ночью в «Трех ивах». Это частный детектив Чарльз Руни.
Глава 11
Что-то было не так.
Гейб понял это сразу же, как только Келси пришла к нему после наступления темноты и заявила, что ей хочется побыть с ним. Он и рад был поверить, что все действительно так просто и что дело только в этом, но не мог.
Взгляд Келси был устремлен куда-то в пространство, улыбка казалась противоестественной, а в каждом движении угадывалось напряжение. Даже ее страсть, неизменно дарившая ему восторг, казалась слишком исступленной. Келси отдавалась сексу с неистовым пылом, который, однако, никак не мог замаскировать ее отчаяния.
Она словно пыталась загнать себя, измотать до последней степени и очиститься, спастись от чего-то, что не давало ей покоя. Гейб откликался на ее ласки и движения, и вроде бы все шло как надо, но теперь, чувствуя рядом ее неподвижное, но все еще напряженное тело и прислушиваясь к протянувшейся между ними тишине, Гейб подумал, что ни один из них не был полностью удовлетворен и не достиг полной разрядки.
– Ты готова, дружок? – спросил он. Келси завертела головой, выискивая на простыне местечко попрохладнее, чтобы прижаться к нему щекой.
– Готова к чему?
– Рассказать мне, что тебя тревожит.
– Почему что-то должно меня тревожить? – Ее голос показался Гейбу усталым, бесцветным. – Ничего меня не тревожит. Просто мне иногда вспоминается, что человек, которого я знала и по-своему любила, покончил с собой всего несколько дней назад.
– Это не из-за Рено. Я чувствую, что-то тебя гложет.
Келси перевернулась на спину и уставилась на темный прозрачный люк в потолке. Сегодня нет луны, подумала она. Тучи закрыли ее, словно дым. Так порой ничтожная малость способна скрыть нечто большое, даже огромное.
– Рено любил своего отца, – начала она. – Он даже не знал его, но все равно любил. И верил в него. Все, что бы ни делал Рено, – все вращалось вокруг этого: вокруг слепой, нерассуждающей веры и такой же слепой любви…
Она вздохнула.
– И когда Рено понял, что отец не оправдал его веры, он не смог жить с этим дальше.
Она беспокойно пошевелилась, и в темноте шорох трущейся о простыни кожи прозвучал как вздох.
– Было бы куда лучше, если бы он не думал об этом. Для всех лучше. Нужно было не ворошить старое, а оставить все как есть. Что можно доказать, оглядываясь на прошлое? И что можно изменить?
– Все зависит от того, – ответил Гейб, – насколько сильно тебе самому хочется оглянуться. И от того, что ты там обнаружишь, в этом прошлом…
Он несколько раз пропустил ее шелковистые волосы между пальцами.
– Это ведь касается тебя, верно? Тебя и Наоми?
– Мама считает, что все закончилось. Почему же я не могу так думать? Время нельзя повернуть вспять, как нельзя вернуть те годы, которые она потеряла. Которые мы обе потеряли. Пусть она убила этого Бредли – мне следовало бы принять это как данность. Я не должна допускать, чтобы это так много для меня значило.
Келси снова пошевелилась, потом села, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками. В этом движении было столько незащищенности и одиночества, что Гейб почувствовал, как его сердце буквально разрывается пополам.
80 
