Глава двадцать четвертая

Где палят пушки, летят ядра, льется кровь и мы с Наивой попадаем в неприятную ситуацию.

— Держаться будем вместе, — сказал Ог, проверяя пальцем остроту абордажного топора.

Я посмотрел назад, на вражескую эскадру.

Два шлюпа вырвались вперед и шли в миле от нас. Фрегат и корвет подотстали, до них было мили три, и я хорошо понимал расчет их командующего. Шлюпы должны связать нас боем, а затем подойдут основные силы и возьмут «Гром» в клещи.

Десять минут назад мы прошли над береговой линией Корневиса. Север приказал начать подъем, Папай крутился возле заклинившего орудия, и пятеро членов команды уже подвезли на тележке огненное ядро, заключенное в ледяную клетку. Я смотрел на решительные, сосредоточенные лица экипажа.

— Остроухий, со мной на абордаж не пойдешь, — сказал Гедхер, застегивая силовые наручи. — Рубак у меня и так достаточно, а вот стрелков мало. Возьмешь пчеломет на надстройке и поливай их огнепчелами, чтобы никто бомбами не швырялся по моим ребятам. А ты, орк…

— А орк пойдет! — свирепо сказал Ог.

Гном хохотнул:

— Ну, раз так, добро пожаловать. Будешь в бригаде Легузамо. Они штурмуют с юта. Посмотрим, какой ты в рубке. Иди к Лису, попроси у него кирасу.

Причальные команды тем временем отправили стреколеты в небо, и эскадрилья с ревом ушла вперед, а затем, поднявшись на милю, исчезла в облаках. Наива увела своих ребят до той поры, пока не придет ее время действовать. Это случится, как только мы ввяжемся в бой и часть вражеской команды будет занята для того, чтобы в полной мере отразить атаку бомбардировщиков.

Я увидел, что Рох на мостике вновь пытается убедить шкипера в том, что тот неправ. Север ответил резко, и старпом отошел в сторону.

— Боевая тревога! — крикнул боцман, увидев, что капитан отдал приказ.

Тут же засвистели дудки боцманов, и к ним присоединилась певунья-латимера. Ребята Папая освободили огненное ядро из ледяного плена, запихнули в один из трех стволов дальнобойной пушки. Мастер-канонир сам встал у прицела, поднял руку, показывая мостику, что готов.

Север в наглухо застегнутом мундире и белых перчатках, словно шел не в бой, а на парад, приказал переложить штурвал, разворачивая корабль и ставя его так, чтобы было можно стрелять из заклинившего орудия. Шестидесятифунтовое чудовище звонко грохнуло, плюнуло огненной искрой, которая в полете разгоралась все сильнее и сильнее. Казалось, что летит она очень медленно и лениво, первый шлюп эскадры маргудцев начал маневр, пытаясь избежать попадания, но рулевой проделал все слишком неловко, и ядро врезалось в борт чуть ниже второй палубы, исчезнув внутри корабля. В следующий миг нос шлюпа треснул, выплюнул пламя из трюма и растворился в огненной вспышке.

— Есть! — удовлетворенно сказал я.

Подбитое судно резко повело в сторону и вверх, оно едва не врезалось во второй шлюп маргудцев, а затем легло в дрейф, так как пламя перекинулось на левое воздушное колесо.

Команда «Грома» ликующе взревела.

Уцелевший шлюп развернулся к нам бортом, дал залп из всех пушек, но поторопился, и ядра прошли выше.

— Шкипер! — закричал помощник мастера-канонира, перебегая на корму. — Все! Сдохла пушка! Папай говорит, если продолжим огонь, ее разорвет!

— Рох, готовь орудия по левому борту! — отдал приказ Север. — Прикончим его!

  114