очень нудно 
39 
Он отвернулся и с отсутствующим видом взял очищенную луковицу. Энни наблюдала за ним, ее сердце колотилось. Она снова почувствовала подступившие к глазам слезы и яростно потерла их тыльной стороной ладони.
– Проклятый лук, – хмыкнула она. – Ты его режешь, а я страдаю. Глупо, правда?
Чейз, погруженный в свои мысли, кивнул:
– Да.
– Итак, – оживленно сказала она, – что у нас на ужин? Пирог с луком и картошкой?
Чейз заставил себя спуститься с небес и вернуться к земным проблемам. Отложив нож, вытер руки полотенцем и открыл дверцу шкафа, который находился над раковиной.
– Вот, – сказал он и, поворачиваясь к Энни, протянул с видом официанта, предлагающего бутылку чудесного вина, маленькую консервную банку.
– Тунец? Да? Это все, что ты нашел в кухне? Не могу поверить, чтобы мистер Танака ел консервы из тунца.
– Еще штук шесть в шкафу. Не слишком впечатляюще, да?
– Ты уверен, что больше ничего нет?
– Банки две сухого молока. Бутылка кукурузного масла. Суп-пюре из шампиньонов.
Энни вздохнула.
– Давай мне суп и молоко, Купер. А затем отойди в сторону и позволь мастеру приступить к работе.
– Ты хочешь сказать, что можешь что-то придумать?
– Попытаюсь.
Чейз усмехался, доставая с полок остальные банки, открывая их и ставя на стол.
– Мне следовало бы знать. Я чуть не забыл, какую изобретательность ты проявляла с колбасным фаршем в первые годы после нашей свадьбы. Припоминаю жаркое из фарша, соте из фарша, жареный фарш…
Смеясь, Энни порылась на полках над плитой, вытащила сковородку с ручкой и поставила на огонь.
– Я давала одному и тому же блюду разные названия, чтобы наше меню не выглядело унылым…
– Теперь все ясно. Итак, что у нас в нем сегодня?
– Как насчет «сюрприза из тунца»?
– В чем заключается сюрприз?
– В том, чтобы сделать из этого кошмара что-нибудь съедобное, – Энни рассмеялась. – Вот так. Начинай резать картофель. Я пока разогрею масло и порежу остальной лук.
– Думаю, что я должен работать, а ты – наблюдать. По моей вине мы застряли здесь, на краю земли.
– Посмотри на это с другой стороны, Купер. Мы застряли в месте, о котором другие могут только мечтать, так что прекрати извиняться и начинай работать.
Энни плеснула в сковородку масла, перегнулась через Чейза и поставила ее на огонь. Ее грудь коснулась его руки, и он замер. Всепоглощающее желание разгоралось в его крови и опускалось в низ живота.
Чейз отшатнулся и выронил из руки нож.
– Черт, – сердито сказал он, как будто это имело значение, как будто что-нибудь вообще имело значение, кроме его желания обнять свою жену.
Перед его взором, как видение, встало лицо Милтона Хофмана, лицо человека, которого она любила. Лицо Хофмана, который не мог любить Энни так, как он, потому что он действительно ее любил. Не снова, а по-прежнему. Никогда не переставал любить ее, пора в этом признаться.
– Энни, – сказал он низким голосом.
Энни посмотрела на него. В кухне, казалось, стало жарко.
В глазах Чейза она прочла призыв. И ее сердце в груди забилось. Она уговаривала себя не быть дурочкой. То, что происходило, не было реальностью. Реальность – документы об их разводе. И женщина по имени Дженет, которая ждет его в Нью-Йорке.
С другой стороны, разве не сказал кто-то из философов, что реальность – это то, что ты из нее делаешь?
– Энни! – прошептал Чейз. Он приблизился к ней, она потянулась к нему, закрыв глаза.
Запах горящего масла заполнил кухню. Энни резко повернулась, схватила сковороду и швырнула ее в раковину.
– Придется начать сначала, – сказала она с нервным смешком. И посмотрела на Чейза. – Я имею в виду ужин.
Чейз кивнул. Они отвернулись друг от друга и сделали вид, что очень заняты.
Энни поджарила лук, сварила порезанную картошку и сделала запеканку с тунцом.
Чейз сварил кофе и открыл пачку крекеров и коробку печенья.
Когда ужин был готов, они отнесли все в гостиную, поставили на низкий лакированный столик и сели, скрестив ноги, на черно-белые подушки. Ужинали в молчании, вежливом и безразличном, словно посторонние, которых посадили за один столик в переполненном кафе.
После этого вместе убрали посуду. Потом Энни взяла журнал, который нашла в кухне.
Чейз сказал, что пойдет прогуляется.
Энни сказала, что почитает.
Но не смогла. Черно-белые подушки были не слишком удобными. Кроме того, ее мысли витали далеко от журнала: она думала о часах, которые ожидали ее впереди. Предстояла целая ночь. Они с Чейзом… вдвоем в этом доме. И в этой спальне.
39 
