очень нудно 
30 
Ну ладно, в конце концов, это можно опустить. Но с обращением пришлось повозиться. Надо ли написать «Мой дорогой лорд»? Нет, это звучит кощунственно, очень похоже на плагиат песни Джорджа Харрисона. «Дорогой мой лорд»? Нет, нескладно звучит. В конце концов, она вывела:
Мой лорд,
У меня болит не только горло, но и живот. С сожалением сообщаю Вам, что не способна присоединиться к Вам за завтраком.
С искренним уважением, Ваша жена.
Элейн откинулась на подушки. Слова плясали и прыгали перед глазами. Что-то было неправильно. Она прищурилась и поднесла лист к глазам. Точка над «й» напоминала дырку в пончике, а пересекающиеся линии в «ж» казались чьим-то тормозным путем. Нет, что-то еще. Чем больше она вглядывалась в записку, тем более прыгающими становились слова, и казалось, что под нею закачалась даже кровать.
Свернув записку, Элейн торопливо протянула ее служанке. Как там она себя называла в том нескончаемом монологе, которому позавидовала бы даже Хэтти? А, Кейти.
Служанка осторожно взяла записку.
- Кому это, миледи? Его светлость… - свирепый взгляд Элейн остановил ее. - Вы хотите, чтобы я передала письмо его светлости?
Элейн кивнула, все еще сердито глядя на нее.
Служанка удалилась.
Элейн расслабила лицевые мышцы. Ей слишком плохо, чтобы быть в гневе. Ей слишком плохо, чтобы думать. Она выскользнула из кровати. Голова наполнилась гулом. Съежившись от пронзительного шума, она переступила через упавшую Библию, подкралась к двери и тихо повернула ключ в замке. Прикрыв глаза от жалящего света, она закрыла занавесками балконные двери. Затем сбросила с кровати лишние подушки, заползла под покрывало, накрылась с головой и немедленно заснула.
Чарльз сердито посмотрел на служанку:
- Что это? Тебе было сказано, моя хорошая, подготовить госпожу к завтраку. Немедленно.
Кейти присела в реверансе, наклонив голову так, что ему стал отлично виден верх чепца. Рука в черном рукаве протягивала свернутый лист бумаги.
- Ее светлость, она приказала мне передать это вам, милорд.
Взяв записку, Чарльз внимательно изучал ее содержимое. Немедленно его нахмуренное лицо прояснилось, уголки губ поползли вверх.
Мой лорд?
Морриган отправила служанку не по адресу. Записку надо было отправить Богу, а не человеку[10].
Болит живот?
Чарльз не считал, что у Морриган есть чувство юмора. И хотя он был более чем уверен, что она не хотела развлечь его запиской, тем не менее, она это сделала. Причем очень сильно. Как можно лучше описать похмелье, чем словами «болит живот»?
Его взгляд задержался на концовке. Ваша жена. Какую игру она затеяла? Сперва надела кольцо, а теперь подписывается подобным образом. И это та женщина, которая игнорировала супружеские обеты весь прошедший год.
- А Хэтти была с госпожой?
Девушка осталась склоненной в поклоне:
- Нет, милорд. Утром ее держали в своей комнате. Милорд, я сделала то, что вы сказали мне, но миледи, она чувствует себя так плохо.
Чарльз сдержал усмешку.
- Ты можешь вернуться к своим обязанностям, Кейти. Дай ее светлости проспаться, то есть, поспать несколько часов, затем подготовь к обеду. Пища, без сомнения, успокоит ее живот. И подготовь ей ванну.
Служанка неловко поднялась:
- Слушаюсь, милорд.
Она тихо отступила к двери.
- Кейти?
Девушка снова склонилась:
- Милорд?
- Когда миледи проснулась этим утром, горло все еще беспокоило ее?
- Да, милорд, по крайней мере, она ничего не говорила, милорд.
- Очень хорошо. Ты можешь идти.
Чарльз вызвал Морриган к завтраку, руководствуясь частично жестокостью, частично любопытством. И вот теперь это письмо.
Она не разочаровала его.
Хотя бы один раз.
Чарльз подошел к буфету и положил на тарелку бекон, колбасу, грибы, жаренные яйца, приготовленные с пряностями почки, кусок ветчины и тост. Он разглядел пышную горячую булочку с начинкой из изюма. Она тут же присоединилось к груде еды.
Чарльз ел с целеустремленной концентрацией, почти чувствуя, как пища поглощает оставшийся в теле алкоголь. Он задумался, каково же там Морриган в одиночестве - и усмехнулся, поглощая тост. Очевидно, что не очень хорошо. Очень жаль, что она не спустилась к завтраку. Он бы получил еще большее удовольствие от пищи, зная, что каждый съеденный им кусок только добавляет мучений ее «больному животу». Чарльз наколол на вилку большую почку и замер, не донеся ее до рта.
30 
