очень нудно 
72 
Немцы встретили их нестройным артиллерийским огнем, так как часть батарей пострадала во время авианалета. Однако и того, что осталось, хватило, чтобы остановить атаку, так как советские танки действовали отдельно от пехоты. Это шло вразрез с немецкими наставлениями и всем опытом предыдущих кампаний. Судя по всему, советские командиры делали ставку на один-единственный фактор — подавляющее превосходство в силах. Но, поскольку эта дивизия имела на вооружении только более старые танки Т-26 и БТ-7, ее атака захлебнулась, а на поле осталось около 60 сгоревших машин. Немцы полагали, что на этом все закончится, никакой командир не позволит своим частям нести такие большие потери, однако они крупно недооценили решимость генерала Собенникова. После полудня начал атаку 28-й мехкорпус. Вспоминает генерал Рейнгардт:
«Как можно было предвидеть, противник подтянул свежие силы и не только от Пскова, но и от Минска и Москвы. Вскоре нам пришлось на северном берегу Немана обороняться от атак противника, поддержанных одной танковой дивизией. На некоторых участках дело принимало серьезный оборот… Наконец, 7 июля в корпус прибыло третье механизированное соединение — дивизия СС «Тотенкопф», но это не облегчило нашего положения, так как русские подкрепления были гораздо более многочисленными».
И если первую атаку 28-го корпуса немцы еще сумели отбить, то вторая, в которой участвовала и 236-я моторизованная дивизия, принесла русским успех. При этом большую помощь танкистам оказала авиация. Истребители штурмовали позиции немцев, прижимая их к земле пулеметным огнем, что позволило танкам подойти вплотную к наспех вырытым траншеям. 6-я танковая дивизия наступала короткими бросками. Ширина наступления дивизии не превышала 10 километров, что обусловило высокую плотность танков в первой линии, как позднее вспоминал один из участников боя, танки шли так плотно, что почти каждый выпущенный снаряд из немецких противотанковых пушек достигал своей цели. Но, несмотря на это, корпус двигался вперед, и в результате боев 8 июля немецкий 41-й моторизованный корпус был вынужден отойти за Неман. В целом танковой группе Гёпнера удалось зацепиться за реку, однако командующий с ужасом ожидал возобновления атак на следующий день.
Сообщения с других участков фронта были такими же неутешительными. Немецкие войска отходили, оказывая то сопротивление, на которое были способны, но отступали. Однако немецких генералов озадачивал не слишком высокий темп наступления советских частей относительно задействованных сил. Если в первый день русские танковые дивизии продвинулись на расстояние 25–35 километров, то далее скорость продвижения упала до 10 километров в сутки и даже менее. Конечно, это объяснялось усилившимся сопротивлением немцев, но имелись и другие причины.
Генерал-оберст Эрих Гёпнер был бы страшно удивлен, если бы узнал, генерал-лейтенант Собенников ждет завтрашнего дня с неменьшим страхом, чем он сам. Собенников получил приказ командующего Северо-Западным фронтом генерал-полковника Кузнецова форсировать Неман, взять Тильзит и наступать на юг к Инстербургу. Кузнецов надеялся взять в клещи немецкую группировку в Восточной Пруссии согласно составленному плану. С севера удар наносила 8-я армия в направлении Тильзит — Инстербург — Гердауэн, а с юга 10-я армия в направлении Алленштейн — Бишуфштейн — Гердауэн. Однако к исходу уже третьего дня наступления выяснилось, что советские войска находятся в таком же скверном состоянии, как и немецкие. Во время наступления части и подразделения перемешались, вдобавок командование фронта, испугавшись собственных успехов, решило отобрать у 12-го мехкорпуса 202-ю моторизованную дивизию для защиты самого себя. После удачного нападения на штаб немецкой 8-й танковой дивизии советским генералам повсюду начали мерещиться вражеские парашютисты. Венцом этой паники стала «высадка» парашютистов прямо на улицы Каунаса.
Вдобавок выяснилось, что спешка, с которой 3-й мехкорпус был передан 8-й армии, имела и свою оборотную сторону, корпус прибыл без своих тыловых частей и сейчас испытывал проблемы со снабжением, прежде всего с боеприпасами, израсходованными в ходе ожесточенного боя. Генерал-майор Куркин сообщил Собенникову, что у него осталось не более четверти боекомплекта, а танки почти полностью израсходовали бензин, поэтому на следующий день он может вести лишь оборонительный бой. Кроме того, марш-бросок нанес гораздо больше потерь, чем атака, например, 5-я танковая дивизия потеряла в бою около 60 танков, но из-за различных поломок на дорогах остались чуть не вдвое больше. Такая же картина наблюдалась и в 28-м мехкорпусе.
72 
