Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
103 
– Вон лодка в траве, – добавил Вик хриплым шепотом. – Где остальные симбиоты? Неужели пастух один такое большое стадо гонит?
– Не вижу больше никого. – Владыка стал отползать. – К лодке через некроз проберешься, уведешь ее по протоке и слева от холма причалишь. Я там ждать буду.
– А может, через лес обойдем?
– Тут поселение рядом, раз лодка на берегу осталась. Стемнеет скоро, обходить станем – заблудимся легко, а если еще столкнемся с другими пастухами…
Гест помолчал, раздумывая.
– Нет, в лесу опасней, а на воде они нас не достанут. В туман уйдем и тогда решим, куда плыть.
Первые коровы добрели до воды, разогнав ногами тину, начали пить. Пастух зашагал к некрозному пятну. Двигался он странно, на полусогнутых, покрытое мягкой коркой тело раскачивалось из стороны в сторону, как дерево с корявыми руками-ветками на сильном ветру. Казалось, еще немного – и симбиот упадет либо в воду, либо на илистый берег.
Не дойдя до лодки, пастух остановился и повернул голову к холму, вытянув тонкую шею. Вик с Гестом прижались к земле. Выждав немного, приподнялись на локтях. На поляне появились еще два симбиота, такие же сутулые, с длинными руками. Они стояли напротив холма, заведя глаза кверху, – зрачков не видно, одни белки. Вику опять стало плохо, на лбу проступила испарина, он повел плечами, чувствуя себя совсем больным. Будто в детстве, когда у тебя жар: лежишь в постели под толстым одеялом, потеешь и трясешься в ознобе, в голове звенит – тонко, гадко, – за ушами неприятно щелкает, когда сглатываешь, во рту свинцовый привкус, болят глаза, если двигаешь зрачками, все вокруг плывет, а в голове как-то гулко и пусто.
– Они будто слушают кого? – сдавленно прошептал он.
Гест толкнул его в плечо:
– Живо к лодке, пока нас не заметили.
И начал плашмя спускаться по склону. Он-то, судя по виду, никаких приступов не испытывал. Может, это только джагеры чувствительны к симбиотскому духу, которым пропитан весь этот лес?
Вик тоже пополз. У подножия они разделились: Преподобный скрылся за деревьями, взяв намного левее от холма, а Вик на дрожащих ногах пробежал вдоль склона в сторону заводи и вскоре остановился.
В сгустившихся сумерках залепившая землю плесень мерцала бледно-зеленым светом, над водой висела густая мутная пелена. Иногда в ней раздавалось бульканье и вспыхивали огоньки, от которых во все стороны разбегалась яркая волна голубого сияния и, докатившись до границ некрозного пятна, гасла. Вик знал, что это выходит на поверхность болотный газ с фосфором, но картина все равно была жутковатая.
Пригнувшись, он подкрался к зарослям на берегу. Взгляду открылась часть поляны и силуэт пастуха, стоящего на прежнем месте. Голова его была повернута в сторону холма, руки опущены. Стадо разбрелось вдоль берега, с тихим плеском коровы лакали воду.
Вик присел. Если он станет пробираться к некрозу по траве, та зашелестит, к тому же симбиот совсем близко от лодки. Лучше выйти на берег через протоку, идущую от заводи. Тогда его точно не услышат, разве что коровы заметят, но они говорить не умеют. К тому же мутафаги вялые какие-то, сонные, вряд ли сильно разволнуются.
Войдя по пояс в затянутую ряской жижу, Вик сразу начал вязнуть в иле. Тыча перед собой посохом, он пробирался вперед, обходя заполненные мягким илом ямы.
Когда Вик оказался в протоке, почти совсем стемнело. Это и ладно – с берега отплывающую лодку никто не заметит, – но ведь ему предстояло пройти через мерцающий бледным сиянием некроз, в котором силуэт человека будет хорошо видно.
Поколебавшись, Вик шагнул к границе некрозного пятна, но снова остановился. Вытянув из ножен меч, он ухватил торчащий над водой тростник и срезал пару стеблей. Отсек кисточки побегов, вдохнул поглубже, сунул получившиеся трубки в рот, с головой ушел под воду.
На четвереньках, выгнув шею и повернув голову так, чтобы концы трубочек торчали над поверхностью, идти оказалось даже легче, чем выпрямившись во весь рост. Колени и ладони вязли в иле, поэтому тело не тянуло вверх, иначе пришлось бы работать руками, чтобы не всплыть.
Под водой некроз был хорошо виден: бледное свечение проникало сквозь мутную толщу. Вик хотел шагнуть в него, но в последний миг испугался. А вдруг он никакой не джагер? Вдруг ошибся Гест?
Сердце бухало в груди, в горле першило, язык вязала тростниковая горечь. Вик чуть не выплюнул трубки. Пересилив себя, он зажмурился и сделал еще несколько шагов. Ничего не случилось. Открыл глаза. Вода изменилась – стала более плотной и темной.
103 
