очень нудно 
38 
Позади зажужжало, они оглянулись. Еще четыре искры летели к реке со стороны Центавроса. Две, круто свернув, понеслись над водой, и Мариэна с Кириллом упали на дно лодки. Самолеты промчались совсем низко, их обдало волной воздуха. Мариэна произнесла несколько слов, Денис перевел: «Не вставать, гранчи вернутся».
Лодка плыла дальше, рокот винтов то нарастал, то стихал. Раздался вздох, и Кир скосил глаза на Дениса.
— Что, плохо тебе?
Кирилл и Мариэна лежали лицом кверху, а ученый — книзу, уткнувшись носом в забранные кожей доски.
— Не переживай, рана несерьезная, — сказал Кир. — Болит?
— Я очень мучаюсь от боли, — Денис не поднимал головы. — Хотя осознаю, что она не такая уж сильная.
— Так чего ж мучаешься? Терпи.
Денис повел плечами.
— А ты не боишься, Кирилл?
— Чего? — удивился тот.
— Всего этого. Всего, что происходит. Кажешься спокойным, даже флегматичным.
— Боюсь, конечно. Просто я вообще не очень-то эмоционально на окружающее реагирую.
Денис помолчал и объявил:
— Я умный.
Кирилл приподнял бровь.
— Ну, в целом, я тоже. Только вот пока что меня мой ум сюда привел. Не очень-то он мне много в жизни дал.
— Я умный, — повторил Денис, не слушая, — и я слабак.
Кир не слишком хорошо знал ученого, чтобы соглашаться с этим заявлением или опровергать его, хотя на подземной базе повстанцев, когда убегали от внезапно напавших варханов, растерявшийся Денис вел себя не лучшим образом.
— Ботан, — продолжал спутник. — Ботаник. Помнишь, как нас этот…
— …Мышца обозвал?
Неподалеку вновь пронесся самолет, и, когда рокот винтов стих, съежившийся Денис сказал:
— Так вот он — не трус.
— Тупой, поэтому и не трус. Умный человек всегда найдет, чего бояться.
— Он сильный. Сильный духом, я так думаю. И те люди, с которыми ты пришел в «Старбайт». Ты сам… не знаю, кажется, тоже. А я слабак. Наверное, это издержки ума. Я ведь действительно умный. По сути, это я создал установку, которой мы поймали сигналы терианцев. Не шеф лаборатории, которую содержал Айзенбах, нет, идея принадлежала мне, да и техническое воплощение по большей части тоже. И я единственный, кто более-менее изучил их язык. У меня айкью за сто шестьдесят… хотя тесты эти условны, конечно. Умный — и слабак. Ботан. Повышенная чувствительность к боли, пугливость… Ничего не могу с этим поделать, трушу, это невозможно контролировать. Я тебе завидую, — добавил Денис, поворачиваясь на бок. — Ты, наверное, тоже боишься, но хотя бы не так панически, как я.
Со стороны города донеслись приглушенные выстрелы. Мариэна приподнялась, жестом показав землянам, чтобы они не следовали ее примеру. Выстрелы не смолкали, но вскоре их начал заглушать шум моторов, которые то звучали тише, то яростно взревывали и хрипели — словно пара десятков машин наперегонки гоняли по берегу.
Денис, зябко кутаясь в куртку, продолжил сеанс ботанических самокопаний:
— Все-таки ты достойнее себя ведешь во всей этой заварухе, хотя вроде такой же ботан. Я думал, все интеллигенты, вернее, люди интеллектуальной деятельности, трусливы. Ведь это логично: дурак бросается головой вперед, ни о чем не думая, а умный пытается все понять, просчитать варианты, обдумать, что ему может угрожать, как, насколько — и поэтому боится.
— Нет, не логично, — возразил Кир. — Страх — это инстинкт, а не логика.
— И все равно для моей трусости это было оправдание, понимаешь? А теперь вижу: не все такие, только я. Трус. И мне надо исправляться!
Он схватился одной рукой за борт, второй за плечо Кира и сел.
И тут же улегся обратно.
Шум моторов начал стихать: машины ехали прочь. Выстрелы стали реже, но не смолкали. Ветер принес запах гари. Кир приподнялся. Мариэна снова сделала жест, показывающий, что надо лежать, и даже прикрикнула на него, но он сел спиной к левому борту, согнув ноги в коленях, уставился на город. Там горели несколько домов, дым поднимался к небу. Между зданиями появлялись и исчезали фигурки людей, мелькали вспышки выстрелов.
— Спроси у нее, что происходит.
Денис перевел:
— Она не понимает. Похоже на облаву, которую иногда устраивают варханы вместе с… Со своими помощниками из местных.
— С полицаями.
— Почему с полицаями?
— Ты фильмы про фашистов смотрел?
— Я не смотрю кино. Предположим, с полицаями. Здесь их называют «прианы» — «при-ан», то есть «свой-чужой». Так вот, это похоже на облаву, но очень крупную, таких давно не было.
38 
