47 
— Два часа назад от принца Анри Габриэля было получено официальное отречение от престола.
— Ничего себе, — ахнула Милли. — Ой, простите…
Но ее никто не упрекнул. «Ничего себе» было написано на лицах у всех. Принцесса Фредерика вытаращила глаза. Биргид открыла рот и сделалась удивительно похожей на рыбу. Седоусый высоко поднял брови. Дворецкий с громким стуком опустил на стол поднос.
Лишь Рэндольф улыбался по‑прежнему, да Джерард разглядывал что‑то у себя под ногами.
Он знает, поняла Ив. Не об этом ли он читал письмо, когда я принесла ему Клару?
— Таким образом, после отречения его величества Гильерма Пятого и отказа его наследника Анри Габриэля от прав на престол и в связи с отсутствием у короля Гильерма других сыновей или же внуков корона Моралии переходит, — Главный Церемониймейстер сделал паузу, чтобы перевести дух, — ближайшему родственнику его величества по мужской линии герцогу Рэндольфу Пикарду.
Милли снова громко ахнула, и даже Ив, давшая себе слово ничему не удивляться, была поражена. Вот вам и объяснение странному поведению Рэндольфа. Он знал, что Анри мечтает сделать карьеру в Голливуде, а Гильерм жаждет поселиться со своей Гретой в солнечной южноамериканской стране, и умело поспособствовал исполнению их желаний, чтобы освободить себе дорогу к трону Моралии…
— Жаль, что он голубой, — с чувством прошептала Милли на ухо Ив. — Вы бы были чудесной парой.
Ив передернуло от отвращения. Рэндольф обманщик и интриган, а такой мужчина ей не нужен, будь он хоть сто тысяч раз натуралом.
— Потребуется уладить кое‑какие формальности, — продолжал между тем Главный Церемониймейстер, — но на следующей недели можно будет начать подготовку к коронации Рэндольфа Первого.
Ив не выдержала и обернулась на Рэндольфа. Он улыбался, но что это была за улыбка! Торжествующая, издевательская — улыбка человека, привыкшего добиваться цели любыми средствами.
Ив вспомнила его тайную встречу с главой «Кварто Интернэшнл». Теперь, когда Гильерма нет, а Рэндольф имеет право подписывать контракты как официальный правитель Моралии, что сможет уберечь Тернингсдэйл от загрязнения? Рэндольф будет делать то, что выгодно ему, не заботясь о благе страны.
Ив охватил страх. Она не думала, что положение настолько серьезно. Любовная интрижка Гильерма казалось милой глупостью, актерские устремления Анри — забавой скучающего ума. А в результате из‑за безответственности двоих пострадает вся Моралия. И что будет с Элеонор?
Королева сидела с идеально прямой спиной и безразличной улыбкой. Ив понимала, что для нее известие о том, что Рэндольф займет троне ее мужа, не стало новостью. Она отчаянно пыталась бороться и проиграла. Как же несправедливо, что женщина не может в одиночку занимать трон Моралии. Никто лучше Элеонор не справился бы с ролью Монарха…
— Мо поздравления, Рэндольф, — холодно сказала Элеонор. — Надеюсь, ты не скоро превратишь Моралию в развалины.
— Дорогая Элеонор, мне понятны твои чувства, — рассмеялся он. — Но давай не будем обсуждать наши с тобой разногласия при посторонних. Это для тебя теперь королевское достоинство — пустой звук. А я должен привыкать к своему положению.
Ив увидела, как загорелись глаза Фредерики — еще бы свеженький скандал. Но Ив ошиблась, — настоящий скандал был впереди.
Как только Рэндольф замолчал, поднялся седоусый незнакомец, который сидел рядом с Джерардом.
— Прошу прощения, — прогудел он низким голосом. — Но у меня тоже есть заявление. Боюсь, вам придется подыскивать другого короля.
Грузно ступая, он подошел к Рэндольфу. Впервые Ив увидела на красивом потасканном лице Рэндольфа тень беспокойства.
— В чем дело? Вы кто такой?
В руках седоусого неизвестно откуда блеснуло удостоверение.
— Инспектор Рене Ружеро. Интерпол, парижское отделение. Рэндольф Пикард, вы обвиняетесь в финансовом мошенничестве, уклонении от уплаты налогов и незаконном присвоении крупных денежных средств. Вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас.
Ив подсознательно ждала, что Рэндольф рассмеется и все, что говорит этот грубоватый усач окажется розыгрышем. Дурным или глупым, но все‑таки розыгрышем.
Но Рэндольф не смеялся. И не крутил пальцем у виска, и не требовал опровержения, и не грозил подать в суд на клевету. Пока Рене Ружеро перечислял его права, Рэндольф медленно и как бы нехотя вставал с кресла. Он словно набирался благородного негодования, чтобы выплеснуть его в лицо седоусому инспектору.
47 
