10 
– Если, несмотря на разорение ваших родителей, она по-прежнему любила вас, значит, это была настоящая подруга.
– Подождите. Послушайте, что было дальше. Мы начали обмениваться пламенными письмами. Рассказывали друг другу обо всем. «Расстояние – не помеха, когда любишь так сильно», – писала она. Но со временем ее письма становились все более скучными. Кэролайн бросила балет и занялась теннисом с некой Глэдис. «Мне сшили точно такой же костюм, как у Глэдис… Я попросила парикмахера сделать мне стрижку, как у Глэдис…» Мое сердце леденело, когда я читала это. Дальше было еще хуже: она и Глэдис, обе влюбились в некоего Брайана. После этого тон писем Кэролайн резко изменился. От пылких и трепетных признаний она перешла к откровениям типа: «Брайан вчера смотрел на Глэдис целую минуту, не меньше. Не понимаю, что он в ней нашел: она уродина, и у нее толстый зад». Мне было неловко за подругу. Чудесная девочка превратилась в стервозную самку.
– Это половое созревание.
– Наверное. Но я ведь тоже выросла, однако не стала такой, как она. Вскоре ей уже больше нечего было мне сказать. С четырнадцатого года я не получала от нее писем. Я пережила это как утрату близкого человека.
– В Париже вы наверняка нашли другие подруг.
– Ничего подобного. Если бы мне и встретилась новая Кэролайн, я не позволила бы себе к ней привязаться. Как я могла верить в дружбу после того, что произошло? Моя избранница изменила всем нашим клятвам.
– Это печально.
– Хуже того: своим предательством Кэролайн перечеркнула шесть славных лет нашей дружбы. Словно их и не было.
– Как вы непримиримы!
– Вы бы поняли меня, если бы сами такое пережили.
– В самом деле, гак дружить мне ни с кем не довелось. У меня есть подруги детства, время от времени я с удовольствием вижусь с ними. Не более того.
– Как странно: я на семь лет младше вас но у меня такое впечатление, что вас жизнь пощадила, а меня изломала. Впрочем, что мне теперь былые страдания, когда у меня есть лучшая на свете подруга – вы.
– По-моему, вы слишком бросаетесь своей дружбой.
– Неправда! – возмутилась девушка.
– Я вашу дружбу ничем не заслужила.
– Вы приезжаете сюда каждый день и преданно улаживаете за мной.
– Я делаю свою работу.
– Разве это причина, чтобы не быть вам благодарной?
– Значит, вы прониклись бы точно такой же дружбой к любой медсестре, которая оказалась бы на моем месте.
– Конечно нет. Не будь это вы, я испытывала бы только благодарность, и более ничего.
Франсуазе хотелось бы знать, слышит ли Капитан признания Хэзел и что он о них думает.
– Как там наша больная? – спросил Капитан Франсуазу.
– Без изменений.
– А выглядит она получше.
– Температура уже гораздо ниже, благодаря лечению.
– А в чем состоит ваше лечение?
– Я ежедневно делаю ей инъекции грабатериума, сильного пневмонаркотического вещества. Кроме того, она принимает бронхорасширяющие капсулы и таблетки брамборана. Время от времени я ставлю ей клизмы для выведения инфекции из организма. А массаж оказывает отхаркивающее действие, благодаря чему плеврит не распространяется.
– Все это для меня китайская грамота. Надежда есть?
– Есть, но нужно время, и даже в случае выздоровления курс терапии необходимо будет продолжать: рецидивы плеврита смертельно опасны.
– Вы по-прежнему готовы приезжать к ней каждый день?
– С какой стати мне отказываться?
– Прекрасно. Но я категорически настаиваю на том, чтобы вы не искали себе замену, даже на один день.
– Я и не собиралась.
– Если вы заболеете, не присылайте вместо себя никого другого.
– У меня железное здоровье.
– Дело в том, что вам я доверяю. А это не в моих привычках. Надеюсь, я в вас не ошибся.
Франсуаза попрощалась и уехала на катере. Названия лекарств, которые она выдумала, вертелись у нее в голове, и ее одолевал неудержимый смех.
Среди ночи она вдруг проснулась в ужасе: «Клизмы! Если, у стен есть уши, то Капитан знает, что я солгала. Про клизмы. А значит, ни о каком доверии больше не может быть и речи.»
Она попыталась урезонить себя: «Он ведь сказал, что доверяет мне, уже после того, как я упомянула о клизмах.» Да, но, может быть, до него просто не сразу дошло. Наверное, он тоже сейчас не спит и думает об этом. Да нет, полно, чтобы подметить такую мелочь, надо быть законченным маньяком. Впрочем, чтобы слушать наши разговоры – тоже. А если он не слушает… Как узнать? Будь я уверена, что он за нами не шпионит, мне было бы что рассказать Хэзел. Как бы убедиться наверняка? Я должна перехитрить этого человека.
10 
