Последние отзывы

  44  

У. Э.: Помню, в молодости я открыл для себя Жоржа де Латура^[225] и влюбился в него, удивляясь, почему его не считают гением того же уровня, что и Караваджо. Несколько десятилетий спустя Латура открыли заново, стали превозносить. Тогда он приобрел большую популярность. Порой достаточно организовать выставку (или переиздать книгу), чтобы вызвать такой внезапный прилив страсти.

Ж.-К. К.: Мы могли бы попутно затронуть другую тему: как некоторые книги сопротивляются уничтожению. Мы уже говорили о том, как испанцы вели себя по отношению к индейским цивилизациям. От индейских наречий, от их литературы до наш дошло в общей сложности лишь три кодекса майя и четыре кодекса ацтеков. Два из них нашлись чудом. Один, кодекс майя, в Париже, другой, ацтекский, во Флоренции — почему его и назвали «Codex Florentino». Может быть, есть такие хитрые, упрямые книги, которые хотели во что бы то ни стало выжить и однажды предстать перед нашим взором?

Ж.-Ф. де Т.: Для тех, кто имеет точное представление о стоимости рукописей и ценных книг, они, вероятно, представляют собой серьезный соблазн? Недавно одного хранителя из Национальной библиотеки в Париже обвинили в похищении манускрипта, принадлежащего древнееврейскому фонду, за который он отвечал.

У. Э.: Есть также книги, уцелевшие благодаря похитителям. Ваш вопрос напомнил мне историю Джироламо Либри, одного флорентийского графа XIX века, великого математика, ставшего французским гражданином. Как выдающийся и весьма уважаемый ученый он был назначен чрезвычайным уполномоченным по спасению рукописей, являющихся национальным достоянием. Он ездил по всей Франции, от монастырей до муниципальных библиотек, и действительно занимался тем, что спасал от горькой доли ценнейшие документы и ценные книги. Его труд приветствовался принявшей его страной до тех пор, пока не обнаружилось, что он похитил тысячи бесценных документов и книг. И вот ему грозит судебное преследование. Все представители французской культуры от Гизо^[226] до Мериме подписывают манифест в защиту бедняги Джироламо Либри, яростно отстаивая чистоту его репутации. Выступают и итальянские интеллектуалы. В защиту этого несчастного, несправедливо обвиненного человека разворачивается безупречная кампания. Его продолжают защищать даже тогда, когда у него дома находят тысячи документов, в похищении которых его обвиняли. Вероятно, он, как те европейцы, что находили в Египте разные предметы, считал вполне естественным взять их себе. Если только он не хранил у себя эти документы с тем, чтобы впоследствии их классифицировать. Дабы избежать судебного процесса, Джироламо Либри бежит в Англию, где доживает остаток жизни, запятнанный грандиозным скандалом. Но с тех пор не открылось ни одного факта, который позволил бы установить, был он все-таки виновен или нет.

Ж.-Ф. де Т.: Книги, о существовании которых нам известно, но никто их не видел и не читал… Неизвестные шедевры, обреченные оставаться в тени… Бесценные рукописи, похищенные или почти тысячу лет ожидающие своего часа в глубине какой-нибудь пещеры… Но что можно сказать о произведениях, которые вдруг перестают принадлежать одному писателю и начинают приписываться другому? Был ли Шекспир автором пьес Шекспира? Был ли Гомер Гомером? И т. д.

Ж.-К. К.: Вспомнил по поводу Шекспира. Я был в Пекине сразу после Культурной революции. Завтракал в отеле, просматривая «Чайна тудей», газету на английском языке. В то утро из семи колонок на первой странице пять были посвящены сенсационному событию: некие эксперты в Англии обнаружили, что некоторые произведения Шекспира ему не принадлежат. Я быстро прочитываю и понимаю, что на самом деле спорными считаются всего несколько строк, к тому же не самых интересных и разбросанных по нескольким пьесам.

Вечером я ужинал с двумя синологами и поделился с ними своим недоумением. Как такая бородатая новость по поводу Шекспира могла занять чуть ли не всю первую полосу «Чайна тудей»? На что один из синологов мне сказал: «Не забывайте, что вы находитесь в стране мандаринов, то есть в стране, где письменность на протяжении долгого времени связана с властью и имеет первостепенное значение. Когда что-то происходит с самым великим писателем на Западе, а может быть, и в мире, это стоит пяти колонок на первой полосе».

У. Э.: Исследования, посвященные доказательству или опровержению подлинности произведений Шекспира, бесчисленны. У меня собрана неплохая коллекция, по крайней мере из наиболее известных. Спор этот носит название «The Shakespeare — Bacon controversy»^[227]. Однажды я написал шутливый текст о том, что, если бы все произведения Шекспира были написаны Бэконом, ему некогда было бы писать собственные, которые, стало быть, написал Шекспир.

  44