очень нудно 
29 
Весьма оживившись, вместо того чтобы расстроиться, Дэйн поддел пальцем ее подбородок, чуть приподнял его и прошептал:
– Черт их побери! Весь день я мечтал о вечере, который мы проведем наедине!
– Правда, Дэни? – Ее глаза вспыхнули. – Знаешь, давай поедем кататься в парк, и я разденусь и…
– Это исключено, любовь моя. Не думаешь ли ты, что я стану рисковать своей репутацией? А если нас кто-нибудь увидит?
– Ты прав. Это слишком опасно, – с досадой проговорила она. – Да, кстати, ступай в гостиную, поздоровайся с моими родителями.
– Дэйн Кертэн, ты – самый отъявленный негодяй из тех, что я когда-либо встречал в своей жизни.
– Зачем ты так, Эдмунд? Ведь я твой единственный брат!
Эдмунд стоял, повернувшись спиной к камину, в просторной гостиной своего дома на Пятой авеню. Он взглянул на Дэйна и уселся на длинный, обитый парчой диван.
Пробыв у Анны Бишоп всего несколько минут, Дэйн приехал к Эдмунду, чтобы показать старую карту Элизабет.
– Она хочет, чтобы я сохранил это у себя, – сказал Дэйн, наливая бренди в сияющий хрустальный бокал. Улыбаясь, он добавил: – В следующем месяце мы с Томом Ланкастером отправимся в Нью-Мексико, чтобы осмотреть наши прииски. Эта карта может нам пригодиться.
Спокойные глаза Эдмунда смотрели с неодобрением.
– Дэйн, мне все это не нравится. Я имею в виду твои отношения с Элизабет. Это как-то нехорошо. А вдруг она влюбится в тебя?
Дэйн сделал глоток бренди.
– И что же?
– Мне бы не хотелось, чтобы ты причинял боль этой милой женщине. Она только что потеряла отца, осталась совсем одна. Каково ей будет узнать, что ты обручен с наследницей Бишопа?
Дэйн не переставал улыбаться.
– Конечно, ей это не понравится, и поэтому она ни о чем не узнает до тех пор, пока не влюбится в меня так сильно, что остальное уже не будет иметь для нее никакого значения. – Он осушил бокал. – Пойми, Элизабет много значит для меня, но я не могу жениться на женщине, у которой совсем нет денег. Боже мой, она думает, что мы богачи. Она понятия не имеет о том, что рынок акций может лопнуть в любой момент.
– Ради Бога, Дэйн, тише. Ты хочешь, чтобы Луиза услышала нас? – встревожился Эдмунд.
– Эдмунд, мы оба знаем, что, если Джиму Фиску и Джею Галду удастся загнать нас в угол, – рынок лопнет. И тогда мы пропали. – Зеленые глаза Дэйна вспыхнули гневом. – Черт бы побрал этих алчных, гнусных воров! Они не думают ни о чем, кроме своего обогащения.
Эдмунд взволнованно пробормотал:
– Я знаю, знаю. Но ты не должен уподобляться этим беспринципным…
– Эдмунд, а что скажет твоя расточительная жена, узнав, что мы банкроты? – Увидев в глазах старшего брата страх, Дэйн продолжил: – Если Луиза согласится остаться с тобой, она будет несчастна без той роскоши, которая всегда ее окружала. Надо смотреть правде в глаза. Мы не можем жить как нищие, а мы станем ими, если рынок лопнет. Не только ради себя, но и ради тебя я должен буду жениться на Анне Бишоп. У нас нет выбора.
Эдмунд пожал плечами:
– Но тогда оставь в покое Элизабет.
Дэйн встал, подошел к столику с напитками и налил себе еще бренди.
– Я не могу этого сделать. Мне нужна эта женщина. После того как я женюсь, Элизабет станет моей любовницей. Я куплю ей прекрасный особняк, и он станет моим настоящим домом.
Эдмунд покачал головой.
– Деньги – все для тебя. Это единственное, что тебя интересует.
Глаза Дэйна блеснули.
– А что в этом плохого?
Глава 11
Поздним вечером, накануне Нового года, Элизабет в одиночестве сидела в своей крохотной неуютной квартирке на Двадцать четвертой улице.
Дэйн и его партнер Том Ланкастер уехали из Нью-Йорка на следующий день после Рождества. Они отправились в Нью-Мексико для осмотра и оценки земель, арендованных под шахты. Дэйн говорил, что он не может не ехать, и уверял Элизабет, что одна мысль о расставании с ней наводит на него тоску.
Не прошло и недели с тех пор, как Дэйн покинул Нью-Йорк, а Элизабет вдруг почувствовала, что скучает по нему, она поняла, что без Дэйна жизнь ее пуста и безрадостна. Болтвуд закрыли на время каникул, и теперь дни тянулись однообразно и уныло. Эдмунд, Луиза и мальчики уехали в свое загородное имение вместе с богатым семейством Белмонтов.
В эту новогоднюю ночь Элизабет поставила перед собой полупустую бутылку шерри, оставшуюся еще от отца, наполнила свой бокал и произнесла тост:
– За новый, тысяча восемьсот шестьдесят девятый год, год надежд и радости. Пусть он будет лучшим годом в моей жизни. – Громко произнеся эти слова, она окинула взглядом свою бедную комнатушку и добавила: – И пусть я последний раз встречаю Новый год в нищете!
29 
