8 
– Я не уколол вас, мисс? – Низкий спокойный голос прервал ее размышления.
– Нет. Нет… только… не могли бы вы чуть побыстрее?
– Постараюсь, мисс, – пообещал он, хотя вовсе не собирался спешить. Мысли его были заняты совсем не шитьем. Не вспоминал он и о том, что на рассвете конфедераты его расстреляют.
Нежное лицо Элизабет было всего лишь в нескольких дюймах от его лица. Ее пухлый рот слегка приоткрылся. Дивный запах ее волос волновал его. Тыльная сторона его руки лежала на упругой груди девушки. «Интересно, – думал янки, – что она будет делать, если я переверну руку и дотронусь до нее ладонью?»
Пока янки не спеша пришивал белый крест к голубому платью прекрасной южанки, мысли о смерти покинули его. Он хотел жить. Он хотел любви.
Глава 4
Неукротимое желание медленно, но настойчиво зарождалось в нем. Кровь забродила в жилах, наполняя все тело странным гулом. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. Мускулы напряглись, дыхание стало тяжелым и неровным.
Она молода и весьма привлекательна, а у него так давно не было женщины. Он желал ее, он желал эту женщину.
Близился рассвет. Надо бы шить быстрее, но не слишком быстро, иначе она заподозрит неладное.
– Так… Почти готово, – проговорил янки и взглянул девушке прямо в глаза. Он не торопился отводить взгляд и лишь спустя несколько мгновений перевел его на шитье и слегка дернул нить, как бы напоминая ей о том, что, закончив пришивать крест к его кителю, она откусила нить.
Элизабет правильно поняла его движение и отрицательно покачала головой. Она посмотрела на него и с волнением пробормотала:
– Нет… Я…
Он лишь улыбнулся ей в ответ и медленно наклонил темноволосую голову к ее груди. Сердце Элизабет отчаянно стучало. Широко открыв глаза, она наблюдала за тем, как борода янки приближается к ее груди, и, когда до нее оставалось не больше дюйма, девушка вздрогнула.
Янки быстро перекусил нить – Элизабет была свободна. Однако лицо мужчины по-прежнему касалось ее груди. Элизабет услышала тяжелый вздох. От волнения и страха у нее перехватило дыхание.
Янки поднял голову и, улыбаясь, протянул ей иголку. И не успела Элизабет открыть рот, чтобы приказать янки немедленно вернуться на свою половину камеры, как он мягко проговорил:
– Мисс, пожалуйста, позвольте мне немного посидеть возле вас.
– Это еще зачем? – нервно спросила она.
– Знаете ли, янки – тоже люди, – сказал он, опускаясь на каменный пол рядом с ней. – У меня есть имя, и я…
– Я уже сказала, шпион, что меня не интересует ни ваше имя, ни кто вы такой, – отчеканила Элизабет.
– А вот мне хотелось бы узнать, кто вы такая, – мягко возразил он. – Ради Бога, скажите, как вас зовут, и тогда я…
– Ничего я вам не скажу. И… не обязательно садиться так близко… – С этими словами Элизабет привстала и отодвинулась от него на несколько дюймов.
Янки сидел, вытянув перед собой длинные ноги, и грустно улыбался.
– Сжальтесь надо мной, мисс, – тихо сказал он. – Я уже несколько лет не был дома и вот уже целую неделю сижу в этой тюрьме. Я так одинок.
Мужчина поднял голову и посмотрел на девушку. Глаза его были полны мольбы. Он медленно протянул ей руку.
Элизабет отрицательно покачала головой, но тут же, не в силах справиться с колдовскими чарами его взгляда, коснулась кончиками пальцев раскрытой теплой ладони янки. Длинные сильные пальцы тотчас обхватили ее кисть.
Янки прошептал:
– Боже мой, в жизни не держал такую крохотную нежную ручку.
– Вам и не следует делать этого, – прерывисто дыша, сказала Элизабет. В ответ мужчина лишь улыбнулся и, продев свои длинные пальцы между ее пальчиками, притянул руку девушки к своей груди. Она попыталась высвободиться, хотя совсем не была уверена в том, что действительно хочет этого. Заметив нерешительность Элизабет, он не отпустил ее и заговорил о каких-то пустяках. Девушка почти не слушала его, но низкий мягкий голос янки действовал на нее успокаивающе.
Элизабет глубоко вздохнула и прислонилась головой к стене. По всему ее телу разлилось приятное тепло. Тревога и напряженность исчезли с ее лица. Она расслабилась. Эта перемена не осталась незамеченной.
Янки хотелось приблизить минуты блаженства, заключить ее в свои объятия и зацеловать – такую обмякшую, полусонную. Но он решил не спешить и, убаюкивая ее своим низким бархатистым голосом, терпеливо вести за собой по сладкой тропе любви к блаженству. Не переставая говорить, он медленно переложил ее маленькую белую ручку из левой руки в правую.
8 
