очень нудно 
94 
– Ты говоришь чепуху, и сама это знаешь!
– Разве? Может, тебе следует направиться в комнату к этой рыжей и проверить, удастся ли ей…
– Тихо! Замолчи сейчас же! – выкрикнул Вест. Он вскочил на ноги, шагнул к донне Хоуп и успокаивающе произнес: – Ты знаешь о мужчинах больше, чем какая-либо другая женщина, поэтому ты должна понять, что единственная причина всему – ужасная усталость и чересчур много бренди.
– Нет, Вест. Ты хочешь другую женщину. Замужнюю женщину! – Голос донны Хоуп задрожал от обиды, и она высвободилась из рук Веста.
– Я не слышал того, что ты сейчас сказала, донна. Давай прекратим эти никчемные препирательства и пойдем спать. Говорю тебе, я устал. – Он направился к постели и, взглянув на донну через плечо, добавил: – Может быть, мы займемся любовью утром?
Донна Хоуп схватила Веста за руку и развернула лицом к себе.
– Если ты хочешь спать, ступай к себе в комнату. Я не хочу спать!
Вест ответил ей примирительно:
– Донна, милая, ты ведь знаешь, я всегда могу доставить тебе удовольствие. Ты понимаешь меня? Есть много способов…
– Ни за что! Ты думаешь, я позволю тебе дотронуться до меня, когда ты мечтаешь о другой женщине? – со злостью крикнула она, не желая примирения.
– Донна, что с тобой? Да я и двух слов не сказал с Элизабет Кертэн с тех пор, как мы сюда приехали!
Закрыв пылающее лицо руками, донна Хоуп горестно затрясла головой и тихо проговорила:
– Оставь меня. Уходи. Иди спать. Может быть, ты действительно устал. Если ты проснешься ночью или рано утром и захочешь меня – приходи. Я буду ждать. – Она подтолкнула его к двери и холодно добавила: – Если нет – увидимся за завтраком.
Донна Хоуп распахнула перед ним дверь, и Вест шагнул в темный коридор. Обернувшись к ней, он нежно коснулся ее влажной от слез щеки и прошептал:
– Спокойной ночи, милая.
Ничего не ответив, она закрыла за ним тяжелую дверь. Вест вздохнул, пожал плечами и направился в свои апартаменты.
Войдя в темную спальню, он, не зажигая света, подошел к кровати и отбросил шелковые покрывала. Затем он быстро снял с себя всю одежду и растянулся на мягкой постели, надеясь сразу же заснуть.
Но сон не шел. Спустя час Вест все еще ворочался в жаркой постели. Не в силах далее бороться с бессонницей, он встал, набросил на плечи шелковый халат и взял с туалетного столика сигару и спички.
Из открытой балконной двери струилась ночная прохлада. Вест вышел на балкон, подошел к фигурным металлическим перилам, наклонился и посмотрел вниз на окна спальни донны Хоуп. Они были абсолютно темные. Очевидно, она заснула.
Вест полной грудью вдохнул свежий воздух. Сунув сигару в рот, он уже собрался было закурить, как вдруг увидел, что на балконе напротив раскрылись двери.
Напряженно вглядываясь в полумрак, Вест недоумевал, кто это не спит так поздно.
Его сердце бешено заколотилось, когда он увидел, как прелестная рыжеволосая женщина, вступив в круг призрачного лунного света, вышла из комнаты на балкон. На ней был лишь тончайший шелковый пеньюар. Бледно-голубые кружева прикрывали высокую грудь, шелковая юбка струилась вниз к полу.
Элизабет шагнула к перилам и глубоко вдохнула настоянный на ароматах ночного сада воздух.
Пожирая глазами ее стройную фигуру, Вест невольно сжал зубами незажженную сигару. Свежий ночной ветерок с юга плотно прижимал нежную ткань к Элизабет, обрисовывая обольстительные изгибы бедер и стройных ног. Ее золотистые локоны трепетали от ласковых прикосновений ветерка.
Желая оставаться незамеченным, Вест замер не дыша.
Завороженный этим прекрасным зрелищем, он машинально вытащил сигару изо рта и судорожно сжал ее в кулаке. Он не мог оторвать жадного взгляда от почти нагого тела Элизабет.
Тело Веста содрогнулось от вспыхнувшего с неистовой силой желания. Кровь горячей волной прилила к его голове.
Не спуская глаз с божественного тела Элизабет, Вест вдруг почувствовал, как тонкий шелк его халата приподнимается. Еще никогда в жизни он не испытывал столь сильного, непреодолимого желания. Он желал Элизабет страстно, и эта дикая страсть пугала его. Он жаждал обладать не просто прелестной женщиной, он желал только Элизабет, и больше никого. Только она одна вызывала в нем такое желание. Лишь одна женщина в мире волновала его, и это открытие ужаснуло его. Он был зол на себя за то, что оказался настолько слаб, а на нее за то, что она отняла у него силы сопротивляться этой непонятной страсти.
94 
