8 
— Да. — Мэган постаралась улыбнуться как можно шире.
Мэтт откинулся на спинку дивана и расхохотался во все горло.
— Тогда ты еще большая дура, чем я думал!
Слезы чуть было не брызнули из глаз, но Мэган усилием воли сдержала их. Она не доставит ему такой радости.
— А я не думала, что ты такая сволочь!
Что-то в ее лице заставило Мэтта смягчиться. Он пересел на диван к Мэган и положил руку ей на колено. Она тут же сбросила ее.
— Ладно тебе, Мэг, не сердись. Подумаешь, оступился разок.
— Разок?
— Ну не разок. Может, пару-тройку. С кем не бывает. Я же мужчина, а мы с тобой подолгу не видимся. Это естественно. — Он улыбался так, как умел улыбаться один лишь Мэтт, задорно, подкупающе, чуть иронично и в то же время бесконечно нежно.
Было время, когда Мэган жила только ради его улыбки. Но оно давно прошло.
— Для меня это неестественно. И давай больше не будем об этом говорить.
Улыбка сползла с его лица.
— Ты что, не можешь меня просто простить?
— А тебе нужно мое прощение?
— Ну… в общем да.
— В общем? — усмехнулась Мэган. — Знаешь что, Мэтт, иди-ка ты отсюда, пока я не разозлилась. Видеть тебя больше не могу, слышишь? И сниматься с тобой не буду ни-ког-да!
— Уверена?
— Да!
— Ну смотри. — Мэтт встал, потянулся, небрежно кинул связку ключей на журнальный столик.
Мэган закрыла глаза и медленно считала про себя, чтобы успокоиться и не думать о том, что он рядом, такой любимый, близкий, желанный.
В дверях комнаты Мэтт остановился, обернулся и с усмешкой проговорил:
— Дело твое, Мэг. Вот только как ты без меня будешь жить?
И завтра, и послезавтра, и послепослезавтра Мэган одинаково отвечала себе на прощальный вопрос Мэтта: ужасно. Она просыпалась на мокрой от слез подушке и густо накладывала тональный крем, чтобы скрыть мешки под глазами. Мэтт был повсюду — в шкафу висели его рубашки, которые он так и не забрал, на кухне его синяя чашка стояла на полке рядом с ее, даже его ношеная тенниска в корзине для белья пахла его до боли знакомым парфюмом. Везде были его фотографии, книжки, вещи, маленькие листики, вырванные из блокнота и исписанные его рукой. Мэган радовалась предстоящим гастролям, как не радовалась даже свадьбе.
Она твердо знала, что еще одна неделя в этой квартире — и она либо сойдет с ума от тоски, либо будет умолять Мэтта вернуться.
И то и другое было одинаково недопустимо.
Заняв любимое место у иллюминатора, Мэган почувствовала, как железные тиски постепенно разжимаются. С каждой милей росла уверенность в том, что вдали от Мэтта она полностью излечится. Ее ждет новая жизнь. Может быть, новая любовь. Мэган попыталась вспомнить лицо Фрэнка и не смогла; лишь его голос и улыбка остались в памяти. Но и это уже хорошо. Достаточно для того, чтобы захотеть его увидеть.
Мэган позвонила ему сразу, как только они устроились в Солт-Лейк-Сити. Она сидела одна в гостинице, как всегда отказавшись присоединиться к коллегам на вечеринке, и вдруг захотела поговорить с кем-то, кто был бы действительно рад ее звонку. В памяти телефона его номер и номер Мэтта стояли рядом, и Мэган усмотрела в этом знак свыше. Этот человек поможет ей избавиться от наваждения. Он вытащит ее из болота, в которое она попала по собственной глупости.
Фрэнк ответил сразу, как будто ждал ее звонка.
— Привет, это Мэган.
— Здравствуй. — Его голос потеплел. — Рад тебя слышать.
— Я в Юте, — сказала Мэган. — Даем один спектакль в Солт-Лейк-Сити и улетаем дальше в Шайенн.
— Ты сможешь найти время для меня?
— Одну ночь, не больше.
— Этого вполне хватит, — рассмеялся Фрэнк. — Я буду тебя ждать.
Он пришел на спектакль, элегантный, стильный, уверенный в себе, и снова с букетом белых роз. Мэган заметила его еще со сцены, когда вышла на финальный поклон. Он сидел во втором ряду и не сводил с нее глаз.
— Жди меня у входа через полчаса, — шепнула ему Мэган, когда он вышел на сцену и преподнес ей цветы.
Чувствуя себя заговорщицей, она быстро прошмыгнула в гримерку, переоделась и, стараясь не натолкнуться на знакомых, вышла из театра. Завтра к одиннадцати она должна вернуться к себе в номер, чтобы улететь в Шайенн вместе со всеми. И она как примерная девочка вернется вовремя. Но сегодняшняя ночь принадлежит ей.
Фрэнк ждал ее у черного «форда».
— Садись. — Он распахнул перед ней заднюю дверцу.
8 
