Лёгкий, ненавязчивый романчик 
93 
Зубов переглянулся с Ливенцовым.
— Изрядно для бывшего прапорщика! — сказал Зубов.
— Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны! — отпарировал Князев.
— Илья прав! — сказал Ливенцов. — Сегодня же направлю записку в Генштаб. Надо перебросить на опасное направление хотя бы дивизию.
— Я поддержу! — сказал Зубов. — Хотя не уверен в результате. В Генштабе не любят менять планы.
— А я займусь ротой! — сказал Илья. — Дел там — начать и кончить.
— С такой подготовкой командовать ротой? — удивился Ливенцов. — Иди ко мне заместителем! Я похлопочу!
Илья отрицательно покачал головой:
— Для того чтоб руководить округом, нужно окончить вашу академию, не один год командовать войсками, поднимаясь по служебной лестнице. Я не знаю вашей тактики и стратегии, способностей солдат и офицеров. Зато я был на войне, каких здесь не видели, и хочу это использовать.
— Если рассчитываешь на проход, то зря, — сказал Зубов. — Очхи ввели войска в Каменную падь.
— Придумаем что-нибудь! — усмехнулся Илья…
По завершении совещания Зубов отозвал его в сторонку.
— Я знаю, как ты оказался в Союзе, — сказал вполголоса.
Илья нахмурился.
— Это была провокация. Ее разработал и провел лично Семенихин. Был изготовлен фальшивый документ о беременности Улы, его передали Александре, снабдив соответствующим комментарием.
Илья молчал.
— Разоблачила провокацию сама Александра. Она приезжала ко мне, после того как ты исчез. Спрашивала…
— Зачем ты это говоришь? — перебил Илья.
— Я подумал… Она переживала.
— Она сообщила, что между нами произошло?
— Без подробностей.
— Тогда сам расскажу. Я ей сразу сказал, что бумажка — фальшивка! Я пытался убедить, что меня оклеветали. Она не стала слушать! Женщина, которую я полюбил и собирался сделать своей женой, поверила клеветникам, а не мне! И потом… Если б она кричала, топала ногами, называла меня подлецом, я бы простил. Но мне заявили, что я плебей! Что я родился свиньей. Меня, видишь ли, на помойке нашли, отмыли, приодели, позволили любить высокородную даму, а я не оправдал высокого доверия. Горчаков меня предупреждал, только я, дурак, не послушал. Повелся на красоту, как последний лох… Она помешана на чистоте крови, свихнула мозги в этом дурацком институте! Завтра тысячи веев отправят в окопы, они станут умирать за привилегии ари? Какие, на хрен, уздечки?! Если мы хотим, чтоб армия воевала, указ о привилегиях надо отменить, и чем быстрее, тем лучше! Иначе веи повернут штыки!
— Может, тебе поговорить с ней… — начал Зубов, но Илья перебил:
— Если хочешь, чтоб мы дружили, не вспоминай о ней больше!
Зубов кивнул.
— Меня тревожит Семенихин, — сказал задумчиво. — Что он задумал? Де-факто он второй человек в Союзе — и вдруг возится с каким-то ари. Лично помог тебе бежать, а прежде сам же сманил. Не думаю, что он чувствовал вину.
— Он так и сказал, — усмехнулся Илья, — его работа не знает сантиментов.
— Он понимал, что разгадаешь их план?
— Наверняка.
— Тем не менее устроил вам побег. Зачем?
— Думаю, не хочет, чтоб Союз победил. Если это произойдет, положение генсека окрепнет, и высшего поста Семенихину не видать. Поражение тоже не мед: им придется отдать рудники, а тот, кто это сделает, на посту не задержится. Страна потеряет стабильность, начнутся бунты, погромы, это кончится или распадом, или появлением местного Гитлера. Вспомни Германию двадцатых годов! У Семенихина на уме нечто иное. Он так и сказал: «Войны кончаются не так, как надеются те, кто их развязывает».
— Мудро! — сказал Зубов. — Ладно! Едешь со мной?
— Непременно! Соскучился по кузенам! — Илья улыбнулся.
«Повезло этим веям! — подумал Зубов. — У меня такого старшего брата не было…»
* * *
По прибытии в Петроград Зубов не поехал в управление. Заскочил к себе, облачился в парадный мундир и сказал кучеру адрес. Добужинская оказалась дома, лакей провел жандарма в гостиную. Александра вышла сразу. Зубов коснулся губами протянутой ручки и ощутил, что та дрожит.
— Илья в Петрограде! — сообщил в ответ на немой вопрос.
Ее губы дрогнули, но она сдержалась.
— Давно?
— Только приехал.
— Он…
— Я рассказал ему все! — поспешил Зубов, не в силах терпеть ее взгляд. — Как было! И то, что вы сами разоблачили фальшивку, и то, что после искали его.
93 
