15 
Ромашка уж и не знала, плакать ей или смеяться над наивностью этого человека. "Не совсем люди? Да такие же, как все, только в форме!" - подумала она, но вслух не сказала. Человек помолчал, потом снова заговорил:
- У меня все отобрали, поэтому я слегка зарос. Нечем было побриться. В камере я просидел больше месяца, они все выясняли кто я да откуда. Как-то сразу поняли, что нездешний. Я догадался притвориться, что ничего не помню, и мне поверили. Перед тем как спрашивать, они колют какую-то жидкость… Наверное, ваши люди под ее воздействием не могут обманывать, а у меня получилось. Потом мне удалось сбежать. Ночью меня приняли к себе люди, что живут в подвалах небольшими общинами. Я не знаю, что случилось, но на вторую ночь один из тех, кто разделял со мной пищу и кров, решил меня убить. Я, естественно, этого не ждал, и был ранен. А остальное ты знаешь.
Он хмыкнул, и Ромашка, таки открыв глаза, увидела улыбку, такую, как если б он собирался посмеяться над самим собой.
- Кстати, - сказал человек, заметив, что девушка смотрит на него во все глаза. - После того случая я, как только пришел в себя, решил проверить остальные больницы в вашем городе. И знаешь, что?
Он, кажется, собирался ее удивить. Ромашка вздохнула:
- Знаю.
Он растерянно моргнул, потом нахмурился и отвернулся. Девушка теперь только заметила, что русые волосы его спускаются почти до лопаток и стянуты ремешком на затылке.
- Ты, наверное, и впрямь издалека приехал, - прошептала она.
- Да, издалека, - коротко ответил он, вновь оборачиваясь и протягивая ей кружку с какой-то жидкостью.
Ромашке вдруг стало неловко. Она как-то почувствовала: этот человек понял, что она считает его наивным и едва ли не сумасшедшим. Еще бы! Мало того, что его так удивляют в принципе обычные вещи, так и теперь он спокойно рассказывает о себе почти незнакомой девушке. И, ко всему прочему, стал бы нормальный человек лезть выручать ее после того, как уже обжегся один раз и даже просидел почти два месяца, в общем-то, ни за что?
Девушка сделала глоток из кружки и скривилась - фу, кислятина! Но все-таки глотнула еще раз.
- А зачем ты к нам приехал?
- Я должен прожить здесь год. Так надо, - ответил он и добавил. - Только не спрашивай, зачем. Я не хочу врать, а рассказать все как есть не могу… пока.
- Хорошо, - согласилась Ромашка.
И снова услышала далекий гул. "Метро, это точно" - решила Ромашка. Вручив пустую кружку своему собеседнику, она расслабилась, веки снова отяжелели и опустились. Боль почти совсем прошла, и теперь Ромашке хотелось одного - спать. Вот только перед тем, как провалиться в дремоту, девушка желала непременно задать еще один вопрос.
- А зовут тебя как?
- Мирослав.
- Мирослав? - даже сквозь подступающий сон удивилась Ромашка. - Какое странное имя…
Проснувшись, Ромашка поначалу не сразу сообразила, где она. Но, собравшись с мыслями, успокоилась, а так как чувствовала она себя уже достаточно хорошо, да и голова вроде не болела, девушка попыталась подняться. Мирослав сидел на корточках, глядя на пар, поднимающийся из носа закипающего чайника. От двери, сооруженной из картона и досок, тянулся по полу провод, а у стены заканчивался самодельной розеткой. К розетке была подключена маленькая, в одну конфорку, плитка, на которой и стоял чайник. Вода в нем закипела, и Мирослав повернул ручку, а заодно и снял с раскаленной конфорки чайник и наклонил его над кружкой. Вода полилась с шипением и бульканьем, и тут же из кружки пошел пар. Теперь только Ромашка разобрала, что запах был не обычный, какой исходит от залитого кипятком чайного пакетика.
- Тебе лучше? - спросил Мирослав, осторожно передавая кружку из своих рук в ее.
- Да, - ответила девушка.
Она пила чай медленно, наслаждаясь необычным вкусом, растягивая удовольствие, и думала о том, что там, снаружи, вернее, наверху, сейчас уже день. Или даже вечер. Ромашка не знала точно, сколько она проспала, но чувствовала себя отдохнувшей. По телу разливалось приятное тепло, а напиток странным образом бодрил.
- Идти сможешь?
Ромашка ответила утвердительно. Неизвестно, как долго она была здесь: вдруг кто-нибудь хватится? Хотя кто мог о ней беспокоиться, кроме Дельфины. А все же не стоило стеснять человека, которому она и так обязана жизнью.
- Не сердись на меня, Ромашка, что я не предлагаю тебе подольше отдохнуть здесь, - сказал вдруг Мирослав. - Дома тебе будет удобнее, да и сюда могут нагрянуть ваши полицейские. На этот раз я, кажется, неплохо спрятался, но лучше тебе тут не задерживаться.
15 
