очень нудно 
34 
— Так и должно быть. Не стоит жалеть об этом. Ты многого достиг, следуя по его стопам, — старалась ободрить его Кассандра. — Любовь к виноградникам пришла к тебе от него. Не перечеркивай лучшее в ваших отношениях. Никто не безгрешен.
— О, да. Моя мать тоже старалась проявить понимание и терпимость. Но предательство, как на него ни посмотри, останется предательством. А когда ты в храме с благословления святого отца приносишь клятву верности без намерения ее соблюдать — это уже становится не банальным предательством, а преступлением.
— Не суди, — тихо одернула его Кассандра.
— И ты права, — кивнул он. — Невзирая на все попытки не походить на своего папу, которые я предпринимал с пятнадцати лет, я становился все более и более похожим на него. Но много хуже. Потому что я не был безвольной игрушкой своего порока, а, напротив, щедро снабдил его правилами и ритуалами, догмами и постулатами. Никакого обмана и предательства, только искренность и открытость. Новая женщина каждый год. Почему год? Не знаю. Думал, что за год любая успеет надоесть. Лишь бы не до смертного часа. Потому что постоянство — это скучно. Верность противоречит мужской природе. Я был уверен в этом. Преданность — это старомодно.
— А теперь?..
— У меня был шанс убедиться в твоей преданности. Мне хватило ума понять, что преданность — это сила. И я спросил себя, способен ли я на такое? А если не способен, не означает ли это, что я слаб?
— И каков ответ?
— Не знаю, милая, не знаю. Я еще не испытал себя.
— Понятно, — проговорила Кассандра и тяжело вздохнула.
Теперь уже она задумчиво смотрела в сторону.
— Ты бы не сказала этот таким тоном, если бы знала, что именно я пытаюсь тебе сказать, — упрекнул ее за скептицизм мужчина.
— Тогда говори.
— Минуточку. — Он взял паузу и перевел дыхание. — Случилось нечто, после чего я окончательно понял, что я не такой, как мой отец. И для того, чтобы отличаться от него, вовсе не обязательно прилагать к этому какие-то немыслимые усилия. Просто надо слушать свое сердце, ну и свою женщину… Если она, конечно, права, — шутливо добавил Хоакин Алколар. — Я хочу сохранить эти отношения, Кэсси. Я нуждаюсь в переменах. И прошу тебя помочь мне в этом.
Как по волшебству, на его ладони появилась бархатная коробочка. О ее содержимом Кассандра могла догадаться из всего вышесказанного, но это не умалило блеска, вспыхнувшего в ее глазах. Этот блеск сделался ярче, когда открылась крышечка и показалось золотое кольцо с внушительным бриллиантом, в котором купался лунный свет.
— Хоакин! — воскликнула Кассандра и всплеснула руками. — Как красиво! — не удержалась она от похвалы, сгорая от желания надеть на палец это сокровище.
— Кассандра, ты выйдешь за меня замуж? — требовательно спросил Хоакин. — Ты принимаешь мое предложение, в знак чего я готов немедленно надеть на твой славный пальчик это кольцо? Ты позволишь донимать тебя своим обожанием вечно? Главное, ответь, любимая, веришь ли ты мне? — нежно завершил испанец.
— Верю, любимый, — заставила себя прошептать Кассандра.
Женщина не поверила ни единому его слову. Она слишком хорошо знала, кто такой Хоакин Алколар. Очень умный и при этом феноменально изворотливый человек. Он мог безошибочно сыграть любую роль, какая бы маска ни украшала его волевое лицо. Но Кассандра всегда безоговорочно принимала правила его игры. И если в этот миг он делал ей предложение, обставив все именно таким образом, ей оставалось лишь смириться со своей участью.
Кассандра позволила надеть кольцо на свой «славный» пальчик и поднесла кисть ближе к лицу, зачарованно наблюдая игру света на гранях камня,
Она могла принять его предложение и тогда, когда он сделал его в квартире Рамона. Именно для этого она и бросилась догонять Хоакина, невольно став причиной его падения на мокрой брусчатке.
Но то, как он изощрился сделать предложение в этот раз, устраивало ее много больше. Теперь ее женское честолюбие было полностью удовлетворено.
— Ты не сказала «да, я согласна стать твоей женой, Хоакин». Скажи это, — подсказал он Кассандре.
— Я… — бодро начала она, но тотчас оборвала себя.
Она еще раз посмотрела на кольцо и передала его обратно Хоакину, с сожалением сняв со «славного» пальчика.
— Что это значит? — хмуро спросил он, отказываясь принять кольцо назад.
— Я не выйду за тебя, любимый. Не могу.
34 
