очень нудно 
65 
Покрывавший камень зеленоватый мох делал пол очень скользким. Ева заметила следы, оставленные Рено накануне, которые были единственным свидетельством того, что кто-то посещал это место.
Однако люди все же приходили сюда. Индейцы и испанцы оставили свои послания и имена на стенах.
— 1580, — прочитал Рено вслух.
Рядом с датой стояла выведенная какой-то особенной вязью подпись: капитан Кристобаль Леон.
— Боже мой! — выдохнула Ева.
Дрожащими пальцами она дотронулась до букв, думая о человеке, который написал их несколько столетий назад. Мучился ли он так же, как они, от жажды, пока не нашел первую лужицу? Был ли он так же очарован красотой этого источника, окруженного тысячами блистающих радуг?
Были и другие отметки и рисунки на стенах, которые явно не имели отношения к европейским традициям или истории. Некоторые из них было несложно расшифровать: олень с разветвленными рогами, наконечники стрел, волнистая линия, изображающая, по всей видимости, реку. Другие рисунки казались более загадочными: странные, нечеловеческие лица, фигуры в фантастических костюмах, широко открытые глаза.
У шамана, которого они встретили, были на одежде такие рисунки. Возможно, у кого-нибудь еще. Но ни одна женщина не являлась сюда, чтобы окунуть сосуд из тыквы или глиняный кувшин в прохладную воду бассейна. Дети не опускали в нее свои пальчики и не чертили рисунки на стенах.
И все же источник рождал в душе какую-то умиротворенность. Ева понимала, что она является частью той огромной радуги жизни, которая протянулась из непознанного прошлого в непредсказуемое будущее. Руки, подобные ее рукам, чертили что-то на стенах скалы много веков тому назад. Умы, подобные ее уму, будут пытаться разгадать эти загадки в далеком будущем.
Рено нагнулся, нашел подходящий камень и начал аккуратно выбивать на стенах еще одну надпись.
Ловкими и точными ударами он снял черные наслоения, которые оставили на стене время и вода.
Удивительно быстро он начертал год и подпись: Метью Моран.
— Твое имя действительно Вечерняя Звезда? — спросил Рено, не поворачиваясь.
— Меня зовут Эвелина, — сказала она хрипло. — Эвелина Старр Джонсон.
Ей с трудом удалось сдержать слезы: отныне она была не единственным на свете человеком, кто знал ее настоящее имя.
Ева плавала на спине, глядя то в сапфировое небо над головой, то на чернильные тени, которые медленно двигались по стене. Падающая вода убаюкивала ее. Время от времени для сохранения равновесия она прикасалась рукой к гладкой поверхности камня или ко дну, до которого легко доставала ногой.
Она парила в воде и во времени. Ева разумом понимала, что пора идти в лагерь, но она была не в состоянии расстаться с невесомостью и покоем. Как была не в состоянии смотреть в зеленые глаза Рено, в которых читались страсть и желание.
Интересно, что увидел Рено в ее глазах, внезапно повернувшись в тот момент, когда она смотрела на него. Она опасалась, что такую же страсть. Ей снова хотелось почувствовать ошеломляющий, сладостный огонь, рождающийся в ней, когда Рено обнимал ее.
И в то же время от Рено ей хотелось не одной лишь страсти. Еве были дороги его смех, его мечты, его молчание и надежды. Ей хотелось чувствовать его доверие и уважение, иметь от него детей. Ей хотелось делить с ним все, что могут делить женщина и мужчина: радости и горести, надежду и печаль, страсть и покой, всю жизнь, которая развернется перед ними, словно неоткрытая страна.
А больше всего Ева хотела любви Рено.
Он же хотел лишь ее тела. И ничего больше.
«Я сохраню кольцо и жемчуг до того времени, пока не найду женщину, которой я буду дороже собственного благополучия.
А пока я буду искать ее, я найду корабли из камня, сухой дождь и свет без теней».
Ева почувствовала себя отчаянно несчастной и закрыла глаза. Но как бы плотно она их ни закрывала, от суровой и горькой правды не скроешься.
Есть лишь один способ убедить Рено, что она не такая, как думает он. Единственный способ убедить его в том, что она не была в сговоре против него и что она не проститутка в красном платье. Только один способ.
Отдаться ему, расплатившись за ставку, которой никогда не должно было быть, и одновременно делая новую ставку на собственное будущее.
«Тогда он увидит, что я не лгала ему о своей невинности, что я держу свое слово, что я заслуживаю доверия. Тогда он посмотрит на меня не просто с вожделением. Ему понадобится не только мое тело, но я сама, я вся. Разве не так»?
65 
