56 
Когда Лахлан ничего ему не ответил, молча отпив глоток виски, у Бау застыло лицо.
– Там действительно огонь? И сколько ты был в заточении?
– Десять лет – в темнице. Остальное время – в огне. Услышав такое, Бау вынужден был одним глотком осушить свою рюмку и снова схватиться за графин.
– И как тебе удалось не свихнуться?
– Когда я вырвался, я был безумен. Я постоянно впадал в слепую ярость и крушил все, что мне было незнакомо. Я почти не мог нормально мыслить. Я все еще боролся с приступами ярости, когда нашел Эмму, – признался он.
– Как тебе удалось вырваться на свободу?
Лахлан секунду колебался, а потом подтянул вверх штанину.
Бау подался вперед, чтобы лучше видеть.
– Ты вырвал себе ногу?
Лахлан одернул ткань.
– Времени не было. Огонь затух – а я почуял ее на поверхности. – Он взялся за рюмку и сделал большой глоток. – Я испугался, что потеряю ее – после того, как ждал так долго.
– И ты… оторвал себе ногу?
– Да.
Увидев, что Лахлан вот-вот раскрошит рюмку, Бау поспешно перевел разговор на другую тему:
– И как ты с ней?
«После того, что они с тобой сделали?»
– Сначала я внушал ей ужас. Снова и снова терял над собой власть. Но наверное, все было бы гораздо хуже, не будь ее рядом. Думаю, я вообще не пришел бы в себя. Она меня успокаивает. Мои мысли настолько сосредоточены на ней, что мне некогда думать о прошлом.
Красавица успокаивает чудовище?
– И где же ты отыскал свою Эммалайн Трой, если тебе так долго не удавалось это сделать? Где пряталась твоя малышка-королева?
– Она родилась всего семьдесят лет назад.
Бау изумленно поднял брови.
– Она настолько юная? И она действительно такая, как ты надеялся?
– Она гораздо лучше, чем я надеялся. – Лахлан пригладил волосы ладонью. – Я даже представить себе не мог такую подругу. Эмма умная, у нее такой изворотливый и сложный ум, что мне ее никогда не раскусить. И она невероятно прекрасна и так раздражающе скрытна, как ни одна из знакомых мне женщин. – Он снова сделал глоток виски, но на этот раз смакуя его букет. – Чем лучше я понимаю ее обороты речи, тем яснее вижу, что моя подруга – забавная и остроумная девчонка. – Его губы изогнулись в улыбке: он явно вспомнил нечто веселое. Когда он снова посмотрел на Бау, то добавил: – Ее чувство юмора стало для меня неожиданностью, но я радостно его принимаю.
Бау понял, что происходит нечто из ряда вон выходящее, раз Лахлан способен улыбнуться, когда совсем недавно испытывал такие муки. Если еще недавно Бау готов был предположить, что Лахлан бредит и ошибается относительно своей подруги, то теперь он так не подумал бы. Лахлан полностью покорен своей Эммалайн. Совершенно ясно, что она – его пара.
– И как ты собираешься о ней заботиться? Похоже, что ее сложно будет содержать и кормить.
– Она пьет мою кровь. Никогда раньше не пила ни у одного живого существа.
Хотя Бау уже видел порез, он все равно удивился.
– Значит, она не убивает?
– Никогда! – с гордостью подтвердил Лахлан. – Меня это тоже поразило, но она добрая: и мухи не обидит. Мне пришлось насильно заставлять ее пить у меня кровь.
– Так вот почему нога у тебя заживает недостаточно быстро, – догадался Бау.
– Это – очень малая плата за все.
– И каково это – когда она пьет? – Пока Лахлан подыскивал ответ, Бау сказал: – Выражение твоего лица, которое ты пытаешься скрыть, говорит мне о многом.
Господи! Лахлану это нравится! Тот провел рукой по губам.
– Этот акт глубоко… приятен. Но кроме того, по-моему, он нас связывает. Соединяет нас. По крайней мере на меня это действует именно так. – Понизив голос, он признался: – Кажется, я хочу этого больше, чем она.
Он у нее во власти. И несмотря на то, что его подруга оказалась вампиром, Бау мог только завидовать.
– И как столь юная бессмертная воспринимает столь потрясающую судьбу – то, что она стала твоей королевой?
– Она об этом не знает.
В ответ на изумленный взгляд Бау он сказал:
– Она не обрадуется. Как я уже сказал, я был… Я обращался с ней не так, как следовало. Я не проявил к ней уважения и не скрывал своих чувств в отношении ее вампирской природы. Она хочет одного – вернуться домой. И я ее в этом не виню.
– А я еще удивился, почему ты не сделал ей метку. Сейчас – опасное время.
– Знаю. Можешь мне поверить. Я много веков представлял себе, как буду баловать и оберегать свою подругу, – и все-таки превратил жизнь Эммы в настоящий ад.
56 
