39 
Праздник близился к завершению, и ожидание окончания вечера было для Пьетро мучительным. Серафина каждому говорила «до свидания», но вот наконец последний гость ушел, и баронесса замолчала, гневно глядя на Франко. Впервые за долгое время на балу центром внимания была не она, а загадочная женщина, которая исчезла, но занимала мысли каждого.
— Хотел бы я знать, кто она такая, — вздохнул Франко.
— Это была Рут, — холодно сообщил Пьетро. — Парик и маска отлично скрыли ее.
— Рут? — ахнула Серафина и высокомерно хмыкнула. — Но ведь она лишь…
Пьетро одним взглядом оборвал ее на полуслове. Она недоуменно заморгала.
— Настоящая хозяйка Карнавала, — поспешил договорить Франко.
«Таинственная незнакомка», — радовался Пьетро. Именно такой она и была, и это сводило его с ума.
Ослепительно улыбаясь, он проводил Франко и Серафину наверх, в их комнаты, сделав вид, что не слышит намеков на то, что они не прочь остаться тут еще на пару деньков. Пожелал спокойной ночи и с облегчением покинул их, отправившись на свою половину дворца.
Там в гостиной он и нашел Рут, которая уже избавилась от карнавального наряда и успела переодеться в привычную одежду. Теперь она никак не напоминала тот ослепительный образ, который занимал его мысли на протяжении всего маскарада.
— Куда ты пропала? — спросил он.
— Какое блаженство! — пропела она, не ответив на его вопрос. — Никогда бы не подумала, что на свете столько привлекательных мужчин. По крайней мере под масками не было понятно, так ли они красивы. Но это все равно. А там кто знает…
Пьетро пожал плечами:
— Несколько масок были сняты под конец бала.
— Возможно, не стоило этого делать. Лучше радоваться мечте, чем столкнуться лицом к лицу с реальностью.
Он быстро повернулся к ней.
— Ты правда так считаешь?
— Даже не знаю. Это же Карнавал, и как большинство его участников, я всего лишь хочу взять от него побольше положительных эмоций, — уклончиво ответила она.
Девушка быстро справилась с ужином и пошла мыть посуду. Когда Рут вернулась, Пьетро уже переоделся.
— Я должна уйти, — глядя ему в глаза, вдруг сказала она. — Мне больше нечего здесь делать.
— Не уверен, что ты права.
— У меня свои планы, и я не хочу ничего менять.
В ее тоне послышалась незнакомая доселе деловая нотка.
— А как же Джино? — Пьетро перевел взгляд на темное окно.
— Он не собирается возвращаться. Придется свыкнуться с этой мыслью и начать жить своей жизнью, без него. И… без тебя.
Последние слова она выговорила с явным усилием.
— Так ты уйдешь прямо сейчас? — спросил он. — После сегодняшнего триумфа?
— Ничего такого сегодня не произошло.
— Значит, ты до сих пор винишь себя в случившемся? — Он испытующе посмотрел ей в глаза.
— Ты имеешь в виду ту ночь, которая не состоялась? В этом нет моей вины. Просто я изменила образ своих мыслей. Мечты — это, конечно, чудесно, но… лучше смотреть на вещи реально. Мне очень жаль, если я растревожила твою одинокую жизнь, Пьетро.
— Я не вполне понимаю тебя.
— Правда? Но это же ясно. Я совершила самую большую глупость на свете: взяла и влюбилась в тебя. Надо наконец это признать. Теперь я свободна от Джино. И думаю о нем только потому, что он бы пригодился мне, чтобы прояснить некоторые забытые эпизоды моей жизни. Человек, которого я люблю, — это ты.
— Но… уверена ли ты в том, что сейчас говоришь?
— Да. Совершенно точно. И я отвечаю за свои слова и поступки. Мне необходимо уехать. У меня нет права вмешиваться в твою личную жизнь.
— О чем ты говоришь? Моя жена., давно в могиле.
— Но ты до сих пор живешь мыслями о ней, до сих пор любишь ее. Ничего, я наконец-то это осознала и смирилась. Ты хочешь одного: навсегда погрести себя в этом мавзолее с Лизеттой, потому что так ты сможешь притворяться, что она жива.
— Да что ты об этом знаешь!
— В душе ты тоже мертв. Ты хочешь быть рядом с ней. Но, Пьетро, не пора ли уже смириться с тем, что ее нет, а ты — есть! И никто не силах ее вернуть. Это факт.
Его взгляд обжег ее.
— Да мне не нужно ее возвращать, я этого не хочу! — выкрикнул он. — И потом, она не мертва. Она вечно здесь, рядом со мной. В каждой комнате, куда бы я ни вошел. Когда я сплю, она рядом. Когда просыпаюсь, тоже.
— То есть ты не можешь дождаться, когда же останешься один, — сделала вывод Рут.
39 
