очень нудно 
49 
— Так больше продолжаться не может!
— Вы не сможете остановить это. — Он шагнул к ней. — Я тоже. — Он перевел взгляд на бумаги на столе. — Вы меня не послушались!
— Нет. И не собираюсь! Я перемелю кучу лжи, преодолею все тупики, но выясню правду! Тогда и закончу. — Во всей ее позе чувствовались напряжение и опаска. В глазах читался вызов. — Если хотите мне помочь, расскажите все, что…
— Я знаю, что хочу вас! — Он засунул руку за пояс халата, чтобы удержать ее. В этот момент она видела только желание, только вопрос, только голод. — Сейчас! Сегодня!
— Вам придется уйти! — Она никак не могла подавить трепет реакции и огонь желания. Честность боролась со страстью. — Вам придется уйти!
— Вы понимаете, как я вас хочу? — резко спросил он, энергично прижав ее к себе. — Нет такого закона, которого я не смог бы нарушить, нет такой ценности, которой бы я не пожертвовал, только бы вы стали моей! Вам понятно такое желание?
— Да. — У Деборы сжалось сердце. — Но это неправильно!
— Правильно или неправильно, но это произойдет сегодня вечером!
Взмахом руки он сбросил лампу на пол, и комната погрузилась в темноту. Он поднял ее на руки.
— Мы не должны…
Но пальцы, вцепившиеся в его плечо, опровергали ее возражение.
Дебора удивленно тряхнула головой, но он накрыл ее рот сильным, быстрым и соблазнительным поцелуем. Сила его страсти пронзила ее, отбросив в сторону все сомнения и угрызения совести, сделав ее совершенно беспомощной, неспособной сопротивляться этому чувству. Ее губы непроизвольно раскрылись без всякого принуждения, словно капитулировали. Во время этого сумасшедшего поцелуя ее ум наконец услышал то, о чем ей постоянно твердило сердце.
Он положил ее на кровать, его нетерпеливый рот блуждал по ее лицу, а руки уже тянулись к тонкому халату. Под ним она была такой, о какой он и мечтал: горячей, гладкой и ароматной! Сняв перчатки, он наконец-то ощутит всю ее прелесть!
Она, словно река, протекала под его руками. Ему казалось, что он тонет в ней. Горячей грозовой ночью он был неутомим.
Он все еще был тенью, но она узнала его и хотела его. Отбросив в сторону все причины и здравый рассудок, она металась вместе с ним по кровати, ища ртом его рот. Она отчаянно тянула его за рубашку, притягивая к себе, чтобы почувствовать бешеное биение его сердца. Он что-то резкое шептал ей в губы, в шею, в грудь, но она продолжала отчаянно раздевать его.
С жаждущими руками, не прикрытыми теперь одеждой, он был уязвим так же, как она. А гром все гремел, и безлунную ночь то и дело озаряли вспышки молний. В воздухе витал запах роз и страсти. Она содрогалась, теряя голову от удовольствия, которое он так безрассудно ей доставлял.
Рыдая от страсти, боли и наслаждения, она напряженно прижималась к нему, требуя большего. Прежде чем она успевала потребовать, он давал, снова посылая ее парить в облаках. Темные, тайные восторги. Стоны и шепот. Грубые ласки. Ненасытная жажда…
Когда ей показалось, что она определенно сойдет с ума, он вошел в нее. И это было безумием. Она предалась этому безумию и ему самому со всей силой, со всей страстью.
— Я люблю тебя! — С этими словами она плотно обвилась вокруг него.
Ее голос пронзал его, как и прикосновение к ней. Они бередили души и друг друга, а их тела двигались в унисон. Он уткнулся лицом в ее волосы. Она впилась ногтями в его затылок, выкрикнула его имя, и он ощутил освобождение.
Он лежал в темноте. Гул в его голове постепенно утихал, и теперь он слышал только шум проезжавших по улице автомобилей и глубокое, прерывистое дыхание Деборы. Она больше не обнимала его, а просто, притихнув, лежала рядом.
Расстроенный собственной слабостью, он медленно отодвинулся от нее. Она лежала молча, говоря ни слова. В темноте он нащупал руками ее лицо и понял, что она плачет. Он возненавидел себя за то, что причинил ей горе.
— Как давно ты узнала?
— Только сегодня вечером. — Прежде чем он успел дотронуться до нее, Дебора отвернулась и начала собирать свою одежду. — Неужели ты, когда целовал меня, думал, что я не узнаю тебя? Разве ты не понимаешь, что, несмотря на темноту и мое смущение, как только все произойдет, я сразу узнаю тебя?
В ее голосе звучал не только гнев, но и боль. Гейдж постарался оправдаться:
— Я не подумал об этом!
— Не подумал? — Она включила ночник и уставилась на него. — Но ты так умен, Гейдж, так непозволительно умен, чтобы сделать такую ошибку!
49 
