47 
— Нет, просто позволь мне ласкать тебя. Позволь увидеть, что это делает с тобой.
Аманда покорно закрыла глаза, пока его пальцы двигались, легонько прослеживая изгибы ее груди. Он так осторожно гладил ее, словно она была создана из тончайшего стекла. Изощренно эротичная, робкая нежность заставила кровь бешено мчаться по венам, зажигая плоть, пробуждая чувственность, и женщина ощутила, что может умереть от нестерпимого томления.
Аманда откинула голову назад, из горла вырвался невольный стон, в то время как Слоан продолжал неспешные исследования. Он заметил вспышку удовольствия на ее лице, почувствовал, как затрепетало горячее тело. Желание бурлило в нем, когда он невесомыми касаниями обводил большими пальцами соски, набухшие под хлопком. Потом его язык заменил руки, и Аманда отчаянно уцепилась за широкие плечи, удерживаясь на месте.
— Пожалуйста… Я не могу…
Теперь она стремительно падала в бездну, колени подогнулись, но Слоан поймал ее, подхватывая и укачивая, целуя и укладывая на кровать.
— Никто, — прошептала Аманда ему в губы, — никто никогда не занимался со мной любовью так.
— Я только начал.
И Слоан не обманул. Неторопливыми движениями довел ее до точки, которой она никогда не достигала, удержал там, и снова нежно принялся подгонять. Каждым прикосновением распахивая двери, прежде крепко запертые, он оставлял их широко открытыми, чтобы свет и ветер пронизывали насквозь. Когда Аманда, дрожа, выгибалась под ним, он успокаивал ее, пока она не погружалась еще глубже.
Ее вкус был совершенным — мед здесь, виски там, потом изысканный сахарный леденец. Слоан пробовал повсюду, покусывая кожу, спускаясь по шее, предплечьям, по нестерпимо длинным великолепным ногам. Всякий раз, когда искушение добиться собственного освобождения становилось невыносимым, Слоан обнаруживал в себе новую жажду.
Он прошелся руками по ее телу, подталкивая вверх рубашку, затем снял одежду через голову. Наконец, медленно провел по гладкой коже ее груди. Аманда вцепилась ему в волосы, прижимая ближе, потому что краски, казалось, померкли в глазах.
Сгораю на медленном огне. Так он сказал? — неистовствовала она, пока его опытные губы потихоньку спускались вниз, потом еще ниже, и еще… Она поняла его теперь, когда пылала огнем изнутри, становясь горячее и горячее. Искры пронзали ее — крохотные всполохи невыразимого наслаждения, такого же древнего, как звезды, испокон веков мерцающие в небе за окном.
Слоан отшвырнул в сторону последний барьер, и Аманде оставалось только извиваться под его руками, дыхание с всхлипами вырывалось из легких.
Когда Слоан резко нажал языком, она выгнулась под ним, комкая простыню в стиснутых кулаках. Ощущения сотрясали все тело, слишком сильные, слишком острые. Аманда изо всех сил пыталась разобраться в них, но они составляли единый хаотичный лабиринт без начала и конца.
Осознает ли она, как много раз выкрикивала его имя? Осознает ли, что ее тело движется в естественном размеренном ритме, словно он уже в ней? Слоан подводил ее к вершине постепенно, смакуя каждый момент, поглощая каждый всхлип, улавливая каждую потребность, каждое желание. Ее веки трепетали, глаза — темные и ошеломленные — были распахнуты.
Аманда замечала только его лицо, так близко к своему… и его напряженный взгляд.
Она грациозно подняла руки и отбросила рубашку Слоана, чтобы ласкать его, как и он ее, потом приподнялась, прижала губы к его груди, скользнула ими к шее. Регулятор света мягко увеличил освещение. Бриз успокаивался. В древнем танце Аманда двигалась по Слоану, раздевая, показывая, что он сделал с ее сердцем то же, что и с телом. Ее губы лукаво изогнулись у его плоти, когда она почувствовала, что он задрожал. Восторг нахлынул на нее, словно чистая и блестящая вода, рот охотно раскрылся под его губами, и она позволила себе утонуть в поцелуе.
С невнятным вздохом Слоан проник в нее. У Аманды прервалось дыхание, потом она тихонько выдохнула. Они двигались синхронно, сознательно замедляя завораживающие колебания. Сладость вызвала слезы на глазах, которые Слоан выпил поцелуями.
Постепенно нега превратилась в нестерпимый жар, жар — в яростное пламя. Страсть затуманила зрение, и Аманда почувствовала, как напряженно сплелись их пальцы, пока она вздымалась на вершину гребня. Его имя слетело с ее губ, и он взлетел вместе с ней.
Слоан лежал, прижимая губы к хрупкой шее, по-прежнему впитывая ее вкус. Аманда затихла под ним, дыша глубоко и ровно. Он спросил себя, не заснула ли она, и попытался перенести свой вес на сторону. Но ее руки скользнули вверх и снова обвили его.
47 
