очень нудно 
103 
Когда он заявился в магазин, там как раз была Шерри. Она написала адрес и телефон, чтобы я могла сообщить ей о своем решении. Отец знал, что я никому не скажу о его приходе. И звонить в полицию тоже не стану. Но на ее счет у него такой уверенности быть не могло.
– Вы думаете, что Ханнибал Боден убил Шерри Беллоуз потому, что она его видела?
– Он мог использовать это как оправдание для убийства. И я знаю, что он способен убить. Извините. Я плохо себя чувствую.
Она вышла из кухни и направилась в спальню. Собравшись с силами, Тори встала под горячий душ. Ей было холодно. Казалось, ничто в целом мире не сможет ее согреть. Затем, завернувшись в большое полотенце, она приняла сразу три таблетки аспирина и уже хотела лечь в постель, чтобы все позабыть во сне.
У окна спальни стоял Кейд и смотрел в ночь, посеребренную луной.
– А я думала, что ты ушел.
– Ты лучше себя чувствуешь?
– Да, я чувствую себя прекрасно.
– Вряд ли.
– Да, – она надела халат, – мне гораздо лучше.
Спасибо. Ты можешь ехать. Теперь я сама со всем справлюсь.
– Ты хочешь, чтобы я ушел? Хочешь отодвинуть меня на удобное расстояние. Удобное для кого? Для тебя? Меня?
– Для нас обоих, я думаю…
– И больше ты ничего не думаешь обо мне? О нас?
– Я ужасно устала. И ты, уверена, тоже. Все это вряд ли доставило тебе удовольствие.
Он подошел к ней. Глаза у него полыхали гневом.
– Ради бога, Тори! – Он провел рукой по ее щеке, запутался пальцами в мокрой копне волос. – Неужели все тебя предавали в трудное время?
Она не ответила. Не могла. Слеза скатилась у нее по щеке. Он подвел ее к кровати и усадил себе на колени.
– Отдохни, – сказал он, – я никуда не собираюсь уходить.
Тори прижалась лицом к его плечу, ощущая его тепло, силу, его надежность.
Нежно, очень нежно он провел руками по ее телу, медленно ослабил узел пояса и снял с нее халат. И положил свою руку ей на сердце. Оно бешено застучало.
– Думай обо мне, – сказал Кейд, – посмотри на меня.
Он поцеловал ее шею, погрузил руки в ее волосы, а она стала расстегивать его рубашку.
– Как хорошо, что ты со мной, – прошептала она. – Ты такой теплый. Настоящий.
Он коснулся губами ее груди. Кровь у нее побежала быстрее по жилам. Его руки, сильные, терпеливые, словно выметали колючий сор из ее подсознания.
А в мире Кейда сейчас не было никого, кроме нее. Темно-серый дым ее глаз поглощал все вокруг… Она легла на него сверху, прильнула всем телом, и он ощутил судорогу, пронзившую ее…
– А теперь тебе надо поспать, – мягко сказал он.
– Я боюсь спать.
– Но я же буду с тобой.
– Ты не принесешь мне стакан воды? Когда он вернулся, она сидела на краю постели. В халате.
– Мне надо поговорить с тобой. Я должна рассказать тебе о своей жизни в Нью-Йорке.
– Я знаю, что там произошло, но ты ни в чем не виновата.
– Ты знаешь далеко не все. Только то, что слышал в новостях.
Он провел рукой по ее волосам.
– У тебя была другая прическа. Ты стриглась короче и осветляла волосы.
– Пыталась обрести новое "я". – Она выдавила из себя смешок.
– А мне больше нравится, какая ты сегодня.
– С тех пор во мне многое изменилось, не только прическа. Я сбежала в Нью-Йорк, когда мне исполнилось восемнадцать. У меня были небольшие сбережения. Я всегда умела копить, да еще бабушка дала мне две тысячи долларов. Наверное, это спасло мне жизнь. Я смогла снять себе квартиру. Ну, не квартиру, а комнату в Вест-Сайде. Маленькую, тесную комнатушку, но я ее очень полюбила. Она была моя. Потом я получила работу в магазинчике сувениров. Через два месяца я нашла работу получше. Ездить на работу было далеко, но здесь немного больше платили и было так приятно находиться в окружении красивых вещей. Меня повысили в должности, я стала помощником менеджера, и у меня появились друзья. Я стала ходить на свидания. Я оторвалась от прошлого. – И она взглянула на Кейда. – Я забыла про Хоуп.
– Ты имела право жить собственной жизнью, Тори.
– Однажды я поехала навестить родителей. Надеялась наладить с ними нормальные отношения, но главным образом мне хотелось показать, чего я достигла независимо от них, только своими силами. Вот я какая: у меня есть красивые платья, хорошая работа, и я счастлива. Я потерпела поражение по всем статьям.
– Это они потерпели поражение.
– Неважно. Вернулась я в Нью-Йорк немного не в себе. Как-то я кое-что купила в супермаркете, пришла домой и стала выкладывать покупки. И помню, как я стояла в своей крошечной кухне, держа пакет молока. А на нем был портрет девочки, Карен Анни Уилкокс, четырех лет. Она пропала. Но я видела не картинку. Я видела саму Карен, только она была не светленькая, как на картинке, а шатенка, и коротко подстрижена. Она сидела в комнате и играла в куклы. Стоял февраль, но в окне ее комнаты я видела голубое ясное небо и слышала плеск воды. То был шум моря. «Значит, Карен во Флориде, – подумала я. – Она живет на побережье». И когда я опомнилась, картонный пакет был на полу и молоко разлилось.
103 
