Последние отзывы

  67  

И Хэну тоже иногда надо побыть в одиночестве, чтобы многое обдумать и помолиться в тишине. Слезы брызнули у нее из глаз.

– Он тяжело переживал ложь той женщины и все, что связано с ней, это давило ему на душу. А полиция говорит, что он сбежал из-под надзора, что он беглец. Они ничего не понимают.

– Он лечился по антиалкогольной программе?

– Да, наверное. – И она фыркнула. – Но Хэн не нуждается ни в какой программе. Он не пьяница. Он немного выпивает иногда, только чтобы расслабиться. Иисус тоже пил вино, не так ли?

«Но Иисус, – подумала Тори, – не имел привычки опрокидывать бутылку какого-нибудь дешевого пойла, а потом зверски избивать женщин. Однако мать не способна понять разницу».

– Дорогая, ты должна понять, что Хэн нарушил подписку о невыезде. Он нарушил закон.

– Значит, закон несправедлив, – упрямо возразила Сара. – Но что же мне делать теперь, Джей Ар? Я почти рехнулась из-за всего этого. И все хотят денег, а у меня их нет. Я ходила в банк, но эти воры все взяли, что было на нашем счете, а сами твердят, что это Хэн снял деньги. Так и говорят, лицемеры они и лгуны.

– Я оплачу ваши счета. – Джей Ар делал это и прежде. – Об этом не беспокойся. И вот что мы предпримем. Мне кажется, ты должна взять самые нужные вещи и поехать со мной. Ты можешь пожить у нас с Бутс, пока все не утрясется.

– Не могу, Хэн может вернуться в любую минуту.

– Мы можем оставить ему записку.

– Да он с ума сойдет. – Глаза у нее забегали, словно в поисках места, где бы ее не достал его праведный гнев. – У мужа есть право ожидать, что жена всегда дома, когда он возвращается под крышу, что он ей дал.

– Крыша твоего дома вся прохудилась, мама, – тихо сказала Тори, чем заслужила быстрый, как удар хлыста, яростный взгляд.

– Для тебя она всегда была недостаточно хороша.

Как бы отец тяжко ни трудился в поте лица своего, тебе все было плохо. Ты всегда хотела большего.

– Я никогда большего не просила.

– Да, ты была достаточно хитра, чтобы не говорить об этом вслух, но я-то все видела по твоим глазам. Ты всегда была пронырливая и хитрая.

И рот Сары искривился от злобы.

– Ты сбежала из дому при первой же возможности и даже не оглянулась. Разве ты когда-нибудь почитала отца и мать! Ты нам должна была вернуть все, что мы на тебя истратили, все, чем мы для тебя пожертвовали, но ты оказалась для этого слишком эгоистичной. Мы прилично жили бы в Прогрессе до сих пор, если бы ты все не разрушила.

– Сара, – и Джей Ар стал беспомощно похлопывать ее по руке, – ты несправедлива к девочке, и все это не правда.

– Она навлекла позор на наши головы. Она опозорила нас самим своим рождением. Мы до этого были счастливы.

И Сара снова глухо разрыдалась. Плечи ее затряслись.

Джей Ар обнял ее и начал утешать.

Ничего не ощущая, Тори стала убирать со стола бумажную посуду.

Сара молниеносно вскочила:

– Ты что делаешь?

– Так как ты остаешься, я решила немного здесь убрать.

– Нечего меня осуждать, – и она швырнула стопку тарелок на пол, – нечего было сюда приезжать со своими высокомерными привычками и в этом модном платье, и все для того, чтобы доказать, какая я плохая. Ты повернулась ко мне спиной много лет назад и можешь продолжать в том же духе.

– А ты отвернулась от меня в тот самый момент, когда он впервые избил меня до крови.

– Господь сделал мужчину хозяином в своем доме. И он вразумлял тебя, только когда ты этого заслуживала.

– Он тебя так же вразумляет? – спросила Тори.

– Не смей мне грубить! Не смей без должного уважения говорить об отце. Лучше скажи, где он сейчас, будь ты проклята! Ты ведь знаешь, ты ведь можешь это увидеть.

– Да я не желаю его видеть. И если бы он истекал сейчас кровью в канаве, я бы там его и оставила.

Тори вздернула голову, когда мать залепила ей пощечину, но почти не дрогнула.

– Сара! Боже милостивый, Сара! – Джей Ар схватил ее за руки, а она вырывалась, рыдала и вопила.

– Я надеюсь, что он к тебе вернется, мама, – тихо проговорила Тори. – Я от всего сердца надеюсь, что он вернется и у тебя начнется жизнь, к которой ты, по-видимому, стремишься.

Она открыла сумочку и достала стодолларовую купюру, которую положила туда утром.

– Когда он появится, если появится, передай ему, что это последний платеж, больше он ничего от меня не получит. Скажи ему, что я снова живу в Прогрессе и обосновалась там навсегда. Но если он явится и поднимет на меня руку, тогда пусть изобьет меня до смерти, потому что если он меня не прикончит, то я прикончу его сама.

  67