9 
Сидней вынужден был признать, что не сможет подолгу находиться с Кристиной, потому что его рабочий день зачастую составляет двенадцать часов. Кроме того, хотя докторам Сидней не стал об этом говорить, прежде они с Кристиной были не в состоянии выдерживать общество друг друга в течение длительного времени.
В конце концов и врачи, и Сидней пришли к заключению, что «Оазис» является наилучшим местом для Кристины.
А что сказала по этому поводу сама Кристина? Сколько Сидней ни пытался, он так и не смог Припомнить.
— Сид?
Он посмотрел на виновато улыбающуюся Кристину.
— Скажи, есть ли какое-нибудь иное место, кроме «Оазиса», куда я могу уехать сейчас и где мне помогли бы восстановить память?
— Видишь ли, таким местом могла бы стать твоя квартира, но ты продала ее через год после того, как мы поженились. Да я и не оставил бы тебя там. А наш загородный дом не совсем подходит для тебя в настоящее время, потому что…
— Понятно, — поспешила сказать Кристина.
Прежде чем она отвернулась, Сидней успел заметить слезы в ее глазах.
Кристина плакала. Тихо, но все же плакала.
— Тина, — мягко позвал Сидней, — не надо…
— Прости. — Кристина порывисто поднялась с постели и подошла к окну. — Поезжай домой, Сид. Уже поздно, у тебя был трудный день. Меньше всего тебе нужно сейчас успокаивать жалеющую себя женщину.
Неужели это Тина, думал в это время Сидней. Он привык видеть свою жену высокой стройной женщиной с прямой спиной и ровной линией плеч. Но сейчас перед ним была совсем другая женщина, которая казалась маленькой и беззащитной.
— Тина, — снова произнес Сидней, медленно приближаясь к жене, — все будет хорошо, я обещаю.
— Конечно, — с легким всхлипом шепнула Кристина.
Сейчас Сидней стоял очень близко. Он ощущал тонкий аромат резеды, который всегда исходил от кожи Кристины, но позже был вытеснен дорогими духами.
— Если ты не хочешь ехать в «Оазис», я найду другой центр…
Кристина резко обернулась.
— Не нужно говорить со мной, как с ребенком! — воскликнула она.
— Что ты! Я хочу, чтобы ты успокоилась.
— Ты не понимаешь! Тебе кажется, что, если я надела присланные тобою вещи и над моими волосами потрудился парикмахер, после чего я стала похожа на Кристину Рейнольдз, то я и превратилась в нее!
— Нет! — быстро возразил Сидней. — То есть я действительно пытался помочь тебе вспомнить…
Кристина неожиданно стукнула его кулачком в грудь. Сидней отшатнулся, но не от удара, которого он почти не почувствовал, а от удивления. Он не мог припомнить случая, когда Кристина повысила бы голос, не говоря уже о том, чтобы она подняла на кого-нибудь руку.
— Ты понятия не имеешь, в каком положении я оказалась! Мне не известно, кто я! Я не знаю Кристину, именем которой меня называют. И я не знаю тебя!
— Но ты можешь спросить. Я отвечу на любой твой вопрос.
Кристина глубоко вздохнула.
— Для начала мне хотелось бы знать, почему я должна верить, что ты действительно мой муж?
Сидней расхохотался было, но потом вдруг замолчал. Он понял, Что Кристина не шутит. Это было видно даже по ее глазам, которые из фиолетовых превратились почти в черные. Во всей ее фигуре сквозила едва сдерживаемая ярость, и это делало Кристину необычайно красивой.
— Что же вызывает у тебя сомнение?
— Ты сказал, что ты мой муж, но я не помню тебя. Почему я должна позволять тебе устраивать мою жизнь?
— Кристи, ради Бога!..
— Чем ты можешь доказать, что мы с тобой муж и жена?
— Не верю собственным ушам! Какие доказательства тебе нужны? Наше свидетельство о заключении брака? Рождественские открытки, подписанные нами обоими? Я могу показать тебе все это в любую минуту, только объясни, пожалуйста, зачем мне лгать?
В глубине души Кристина понимала, что в подобной ситуации вряд ли кому-нибудь прейдет в голову брать на себя ответственность за чужую жену. Но ее не покидало ощущение, что они с Сиднеем перестали быть близкими людьми до того, как ее сбила машина.
— Ответь мне, Тина! — настойчиво повторил Сидней.
— Я не утверждаю, что ты лжешь, но слова остаются лишь словами.
Сидней схватил Кристину за плечи.
— Мое слово сейчас важнее всего для тебя! И с этим Кристина не могла не согласиться.
Еще бы! Любая женщина была бы счастлива иметь такого мужа. Кристине удалось прочитать пару статей о Сиднее Рейнольдзе в старых журналах, извлеченных из больничной тумбочки, после чего она перестала удивляться поведению медсестер. Но Кристину обуревали совершенно иные чувства. Когда ее называли миссис Рейнольдз, у нее возникало ощущение щемящей пустоты, к которому примешивалось нечто, от чего кружилась голова и захватывало дух, словно Кристина раскачивалась на огромных качелях.
9 
