Разгром советских оккультистов

Рассказ о поисках Шамбалы будет неполным, если не упомянуть о том, чем кончили ее искатели. А большинство из них кончило очень скверно.

С упрочением власти Сталина все более менялась внутренняя и внешняя политика советского государства. Прогремели и отозвались визгом шин "черных воронков" по мостовым первые публичные процессы над лидерами оппозиции. Смерть - не старуха с косой, а молоденькие офицеры в голубых фуражках - поджидала всех, чьи идеи так или иначе не укладывались в концепцию новой (и откровенно имперской) государственности.

Первым лег на плаху репрессий "покровитель" ЕТБ Константин Владимиров. Сотрудники ОГПУ арестовали его 9 июля 1927 года. Суть выдвинутых против Константина Константиновича обвинений сводилась к тому, что, вращаясь в 1926-27 годах среди ленинградских литераторов и художников, он рассказывал им о прежней своей службе в ЧК и тем самым "разглашал не подлежащие оглашению сведения".

Ленинградская прокуратура по просьбе руководства ОГПУ не стала рассматривать дело Владимирова "в общесудебном порядке", поскольку это могло бы "причинить ущерб конспиративным методам работы в ОГПУ", а передала его в Особое совещание коллегии ОГПУ в Москву. В результате 17 августа 1927 года Владимирову был вынесен приговор по статье 121 УК РСФСР - "выслать через ОГПУ в Сибирь сроком на три года".

На этом злоключения Владимирова не кончились. В конце мая 1928 года он был доставлен под конвоем в Новосибирск, а оттуда отправлен в Москву на Лубянку. Здесь ему предъявили новое обвинение - в шпионаже в пользу Англии. 5 ноября 1928 года, вскоре после разрыва англо-советских отношений, коллегия ОГПУ вынесла приговор: Владимирова расстрелять.

Летом 1936 года, в канун Большого террора, в Крестах оказались двое соратников Владимирова - Отто и Рикс. Оба проходили по делу так называемых фонтанников - участников эстонской "троцкистской террористической организации". 11 октября 1936 года выездная сессия Военной Коллегии Верховного Суда СССР под председательством Ульриха вынесла им смертный приговор.

16 мая 1937 был арестован Глеб Бокий. В этот день его вызвал к себе нарком внутренних дел Николай Ежов. Шеф потребовал от него компрометирующие материалы на некоторых членов ЦК и высокопоставленных коммунистов, которые Бокий собирал с 1921 года по личному распоряжению Ленина (так называемая "Черная книга"). При этом Ежов продемонстрировал Бокию, что это не его собственная инициатива, а "приказ товарища Сталина". Бокий на это вспылил: "А что мне Сталин?! Меня Ленин на это место поставил!" Эти слова стоили ему очень дорого - домой он уже не вернулся.

Уже на первых двух допросах 17 и 18 мая Глеб Иванович "покаялся" следователям - заместителю наркома внутренних дел, комиссару государственной безопасности Вольскому и старшему лейтенанту Али Кутебарову - в своих прегрешениях. Сообщил об организованной в 1925 году вместе с Барченко масонской ложе.

НКВД отреагировал на показания Бокия серией арестов.

Один за другим с небольшими интервалами под стражу были взяты Александр Барченко (22 мая) и другие бывшие члены ЕТБ в Ленинграде и в Москве.

Обвинительная формула Барченко звучала совершенно стандартно: "создание масонской контрреволюционной террористической организации "Единое трудовое братство" и шпионаж в пользу Англии".

Что касается Александра Кондиайна, то его обвинили в том, что он являлся участником "контрреволюционной фашистско-масонской шпионской организации и одним из руководителей Ленинградского отделения Ордена Розенкрейцеров, связанного с заграничным центром масонской организации "Шамбала".

  200