244 
Это типичный голос мага, убежденного, что жертва Сатане должна постепенно выправить баланс сил.
"В свои последние дни, - пишет Хью Тревор-Ропер - в дни самоубийственной стратегии, Гитлер, казалось, уподобился некоему богу-каннибалу, требующему разрушения своих собственных храмов. Почти все его приказы сводились к казням: узники должны быть уничтожены, его старый хирург должен быть убит, его собственный шурин должен быть убит, все изменники, без дальнейшего разбирательства, должны быть убиты. Подобно древним героям, Гитлер желал принесения человеческих жертв на свою могилу".
А поскольку, как говорят книги по черной магии, нет более приятной жертвы Сатане, чем близкий друг или родственник, то мы и видим: старый хирург, шурин…
Гитлер решился на Договор. Он решил просить о помощи Сатану, просить чуда такой мощи, которое могло бы переменить внешние физические условия и восстановить прежние позиции. Он знал, что цена такого чуда должна быть невероятно высока, и готов был с кровавым энтузиазмом заплатить ее и сегодня, и в будущем.
Гитлер отдает приказ затопить берлинское метро. В тесных подземных переходах нашли свою смерть 200 тысяч укрывавшихся там берлинцев.
"Потери не бывают слишком большими!"
Но жертва была тщетной. Возможно, Сатана не услышал фюрера. Возможно, приняв плату, отец лжи скрылся, не уплатив долга.
Наступило 20 апреля - день рождения Гитлера. Он планировал провести его в Альпах, в Бертехсгадене. Но Сатана не выполнил своих "обязательств" по Договору.
Ситуация становилась все более мрачной и безнадежной. Гитлер колебался.
Как считали его генералы, это было не лучшее время для колебаний. Советские войска замкнули Берлин в кольцо. Через несколько часов город станет ловушкой, из которой не улизнет и мышь. А Гитлер, вместо того чтобы думать о побеге, неожиданно заявляет: "Русские, находящиеся у ворот города, непременно будут отброшены и уберутся восвояси". Ему, конечно, уже никто не верит: эта ночь стала ночью массового бегства основной части нацистских лидеров. Но Гитлер спокоен, он прислушивается к иным голосам из иных миров.
На следующий день была предпринята последняя в этой войне контратака против советских войск, подбиравшихся к южным пригородам Берлина. Ею руководил генерал СС Феликс Штайнер. Все боеспособные части были переброшены ему на помощь. Хотя Штайнер реально существовал (но где он находился в это время - никто в бункере не знал), контратака была, по существу, магической операцией. Движения войск имели место только в голове Гитлера.
В 3 часа 22 апреля фюреру сообщили о прорыве русских. Это окончательно прикончило бредовый оптимизм, который поддерживал его, хотя, как мы увидим, не разрушило его слепой веры в Темного бога, которому он всегда служил. Он впал в свойственную ему ярость и принял окончательное решение. Он не бежал на юг или куда-нибудь еще. Он остался там, где был, чтобы "защищать Берлин".
Утром 29 апреля Гитлер женится на Еве Браун. Кроме того, в тот же день он составляет политическое завещание, в котором, в частности, пишет:
"После шести лет войны, которая, несмотря на все неудачи, однажды канет в историю, как большинство славных и доблестных проявлений жизненных устремлений нации, я не могу покинуть город, который является столицей рейха. Поскольку сил осталось слишком мало, чтобы оказать дальнейшее сопротивление вражескому наступлению в этом месте, и наше сопротивление постепенно ослабевает, поскольку солдаты, введенные в заблуждение, испытывают недостаток инициативы, я бы хотел, оставаясь в этом городе, разделить свою судьбу с теми миллионами других людей, кто добровольно решил поступить таким же образом".
Днем 29 апреля по радио сообщили, что Бенито Муссолини и его любовница Клара Петаччи были схвачены итальянскими партизанами и повешены за пятки для публичного поругания в Милане. Неизвестно, дошли ли до Гитлера детали мучительной и позорной гибели дуче, которого он высоко ценил и к которому относился с самой искренней симпатией, но именно тогда Гитлер принимает решение избавить себя и Еву Браун от подобной участи:
"Моя жена и я выбрали смерть, чтобы избежать позора поражения и капитуляции. Согласно нашей воле наши тела будут немедленно сожжены в том месте, где я, главным образом, работал в течение тех двенадцати лет, когда служил моему народу".
И тут наступает пауза. Противник приближается, но Гитлер чего-то ждет. Когда читаешь об этих последних днях, кажется, что он тянул время. Но это не так. Из всех возможных оставленных ему судьбой дней и часов Гитлер выбирает вполне определенный и дожидается его, даже с риском попасть в руки советских солдат.
244 
