очень нудно 
68 
Гай сразу же сел к столу.
– После бананов и кокосовых орехов – это настоящий банкет.
Доктор Андерсен перевел взгляд на Вилли, которая все еще оставалась в своем углу, с подозрением поглядывая на доктора.
– Вы не голодны, мисс Мэйтленд?
– Я умираю от голода.
– Тогда почему же вы не едите?
– Сначала я хочу знать, кто вы?
– Я представился.
– Ваше имя мне ни о чем не говорит. Какое вы имеете отношение к Норе, к моему отцу?
Глаза доктора были прозрачны как вода.
– Вы ждали ответа двадцать лет, неужели не можете подождать еще немного?
– Вилли, ты должна поесть, ну иди же сюда, – поддержал доктора Гай.
Голод наконец подтолкнул ее к столу. Никакой посуды в хижине не было, пришлось есть руками, и все время, пока она ела, чувствовала, что швед пристально наблюдает за ней.
– Я вижу, что вы не доверяете мне, – сказал он наконец.
– Я больше никому не доверяю.
Он кивнул и улыбнулся.
– Тогда вы за несколько дней научились тому, чему мне пришлось учиться месяцы.
– Недоверию?
– Сомнению, опасению. – Он посмотрел на танцующие тени на стенах. – Тому, что я называю вползающим беспокойством. Я имею в виду, что вещи находятся не на своих местах, а под поверхностью скрыта какая-то тайна, нечто ужасное.
Свет фонаря мерцал, угасая, дождь не умолкая стучал по крыше, доктор беспокойно посмотрел в дверной проем, через который порывом ветра принесло запах джунглей.
– Я думаю, вы тоже это ощущаете.
– Я могу только сказать, что слишком много совпадений, подарков судьбы. Как если бы кто-то прокладывал для нас путь, а мы только следуем ему.
Андерсен кивнул:
– Все мы следуем по дорогам, проложенным для нас, стараясь выбирать ту, что полегче, и именно тогда, когда удаляемся от нее, наш путь становится опасным. – Он улыбнулся. – Вот сейчас я мог бы сидеть в моем доме, потягивая кофе, отращивая бока на пирогах и печенье. Но я остаюсь здесь.
– И ваша жизнь стала опасной? – полуутвердительно спросила Вилли.
– Моя жизнь сейчас ни при чем. Вы рисковали, придя сюда. Но Нора чувствует, что время выбрано правильно.
– Значит, это было ее решение?
Он кивнул:
– Она считает, что это, возможно, ваш последний шанс для воссоединения.
Вилли застыла, глядя на него.
– Вы сказали – воссоединения?
Доктор Андерсен спокойно встретил ее пристальный взгляд и медленно кивнул.
Вилли хотела что-то сказать, но голос у нее пропал. Ее отец жив?!
И тогда Гай спросил:
– Где он?
– Деревня к северо-западу отсюда.
– Заключенный?
– Нет, нет. Гость, друг.
– Его не держат против желания?
– Нет, с тех пор, как кончилась война. – Андерсен смотрел на Вилли, которая никак не могла выйти из оцепенения. – Вам трудно это принять, мисс Мэйтленд, но есть американцы, которые находят счастье в этой стране.
Она смотрела на доктора в замешательстве.
– Я не понимаю. Все эти годы он был жив… мог приходить домой…
– Многие люди не возвращались.
– Но он мог вернуться!
– Вероятно, у него были свои причины, чтобы не возвращаться.
– Причины?! У него были причины приходить домой! – Ее мучительный крик, казалось, заполнил комнату.
Мгновение все молчали. Наконец Андерсен поднялся.
– Ваш отец сам должен вам все объяснить, – сказал он и направился к двери.
– Тогда почему он не здесь?
– Необходимо принять кое-какие меры. Определить время, место…
– Когда я увижу его?
– Это зависит… – Доктор оглянулся на дверь, медля с ответом.
– От чего?
– От того, хочет ли ваш отец видеть вас.
Спустя некоторое время Андерсен уехал.
Вилли стояла в дверном проеме, глядя в пространство сквозь завесу дождя.
– Почему он может не хотеть видеть меня?! – крикнула она в темноту.
Гай подошел и обнял ее.
– Почему?
– Стоп, Вилли.
Она уткнулась лицом в его грудь и разрыдалась.
– Неужели это так ужасно, быть моим отцом?
– Конечно нет.
– Должно быть, это так, должно быть, я сделала бы его жизнь несчастной.
– Ты была всего лишь ребенком, Вилли! Ты не можешь обвинять себя! Иногда люди меняются. Иногда они нуждаются…
– Почему?! – кричала она.
– Эй, не все люди витают в облаках, некоторые бродят в поисках лучшего или худшего.
Он мягко подталкивал Вилли от двери, и она позволила ему отвести ее к постели под противомоскитной сеткой, ища в его объятии не утоления страсти, но дружеской поддержки. Ее обнимали руки друга. Она чувствовала это, даже когда они занимались любовью. И удивлялась этому ощущению, лежа в его объятиях. Но хотела запомнить его, потому что знала, что потом все изменится. Он тоже оставит ее, эта мысль причиняла ей боль, она не была готова потерять его.
68 
