очень нудно 
39 
Надо ли говорить, что идеалами Леры были герои и героини, погибшие на костре либо сумевшие поджечь свою Родину так, чтобы тлело еще лет двести. Жанна д'Арк была ее кумиром. Единственное, чего Лера не могла ей простить, так это бездарной траты времени на какое-то там взятие Орлеана, в то время как в назидание будущим героям следовало немедленно влезть на самую высокую точку тогдашней Франции и поджечь себя. Злейшими же врагами Леры были пожарники, тушащие и душащие все живое и прогрессивное. По ночам она била стекла в пожарных машинах, писала на их капотах слово «сатрапы», а иногда не могла отказать себе в удовольствии набрать «01» и крикнуть в трубку: «Товарищ верь, взойдет она, звезда пленительного счастья!»
За все эти правонарушения Леру подвергали разнообразным притеснениям вплоть до ссылок и пыток. Надо сказать, что переносила она их с небывалым мужеством, служившим примером для других борцов. Разумеется, расти она при чуть более человечной власти, ее бы давно оставили в покое или пустили по части пиротехники, поскольку помимо своего огнепоклонничества она не обладала никакими социально опасными чертами, а была, напротив, милейшим человеком, знатоком французского экзистенциализма и большой любительницей котов. Но властям некогда было разбираться в том, какой Лера человек. Они знали только, что Лера раскидывает листовки и поджигает предметы, к тому не предназначенные.
В ссылках Лера разработала собственную теорию мироздания, согласно которой все вещи делились на правильные и неправильные. Правильные в свою очередь могли либо самовоспламеняться (это были высшие вещества в ее иерархии, вроде нитроглицерина, взрывающегося от сотрясения), либо быть поджигаемы. К правильным вещам относились керосин, дрова, спички, спирт и Долорес Ибаррури, более известная под кличкой Пасионария. К неправильным в первую очередь относилась вода, которую Лера называла своим злейшим врагом и истребляла как только могла. Далее шли железо, кирпич, почва и все руководство страны. Социальный аспект Лериной теории сводился к тому, что сначала в мире надо оставить одно горючее, а потом воспламенить его с помощью зажигательной речи (если подействует) или зажигательной смеси (если оратор окажется недостаточно пассионарен). Вследствие всемирного горения долженствовала высвободиться небывалая творческая энергия, а главное — одним махом прекращались все несправедливости. Птицы переставали клевать беззащитных насекомых, капиталист и рабочий уравнивались в правах, а Волга выпадала из Каспийского моря, которое со всеми своими нефтяными вышками должно было вспыхнуть первым. В таких-то мечтах Лера смотрела в глазок печурки, и в очках ее загорался ответный нехороший огонек. Чтобы во время всеобщего преображения вспыхнуть особенно ярко, она питалась исключительно горючей смесью из пороха и кайенского перца, запивая его Молотов-коктейлем, но окончательное решение всех вопросов откладывала, ожидая благоприятного момента.
Время, однако, шло, и времена переменились — пусть не совсем так, как предсказывала Лера. Ее любимое Отечество не загорелось, а напротив — окончательно заболотилось, и вместо примитивного красного мха на нем выросла элегантная трехцветная плесень. Леру вернули из ссылки и даже разрешили выступать публично, но вскоре снова загнали в подполье, ибо на выступления она имела обыкновение приходить с канистрой бензина, из которой щедро поливала толпу. С криком «Пока свободою горим!» она лезла за спичками, но толпа бросалась врассыпную, и Лера разочарованно говорила на пустой площади еще часа полтора. Она создала даже небольшую партию единомышленников «ДС», что расшифровывалось как «Давайте сгорим!», но по степени пламенности партийцам было до нее далеко. На ее фоне все они были в лучшем случае постепеновцы, готовые поджечь власть, торфяное болото, Каспийское море, ну Леру в конце концов, — но никоим образом не себя.
Тем временем на болоте появился политик, который устал от постепенности и захотел радикализма. Конечно Лериной пламенности он мог только завидовать, но и сам кое-что из себя представлял по части огневой мощи. Для начала, перебравшись из Свердловска в Москву, он развернул такую бурную деятельность, что Москва чуть было не загорелась в очередной раз. Потом он попытался испепелить своими взглядами тогдашний состав ЦК, но количество воды на партийных пленумах было таково, что наш герой с шипением был разжалован в строители. Там он некоторое время тлел, но поскольку народ от голода и нетерпения уже порядочно усох, этого тления хватило, чтобы лучшая его часть — передовая интеллигенция — со страшной вонью задымилась. Лера подумала, что пришел ее час.
39 
