41 
Ключников, Иванников, Елизаров и Звягинцев стояли на главной палубе «Гуманитария». Егор смешно по-мальчишески прижимался носом к стеклу. Они смотрели на Землю. За их спинами стоял Павел Устинов.
– Не жалко? – Пилот потерпевшего аварию «Естественника» отлепился от стекла и, опираясь на костыли, повернулся к инопланетному землянину.
– Что?
– Где-то там осталась твоя непомерно огромная жизнь.
– Там осталась непомерно огромная усталость.
– Что я слышу! – Иванников потрепал Устинова по плечу. – Смотри, Пашка! Смотри во все глаза – вот она настоящая Земля. Там люди! Да ты одним своим появлением осчастливишь всю планету!
– Нет, друзья. Все, чего я сейчас самым естественным образом желаю, это сделать счастливым одного-единственного человека на этой Земле. Маленького мальчика с больным сердцем. Фантастика, конечно, отличная штука для пацана, вы знаете, иначе бы не стали теми, кем вы стали. Но все-таки не такая замечательная, как футбол.
Звягинцев, казалось, оцепенел. До него только сейчас дошло, зачем Павел полетел с ними.
– Но ты же тогда умрешь, Устинов!
– Зато не умрет мое человеческое сердце. Что же касается всего остального, – он похлопал себя по крепким бедрам и улыбнулся, – надеюсь, на вашей Земле еще есть самые обыкновенные патологоанатомы. Мне, как главному генному инженеру, интересно, найдут ли они хоть какие-то отличия тканей моего биотела от тканей тел обыкновенных людей, при условии пустоты за грудиной.
– Да ты же уже ничего не узнаешь!
Ох уж этот Иванников со своими ремарками.
Устинов улыбнулся. Приложил правую руку к груди и сказал:
– Сердце подсказывает мне: «Не важно, что узнаю или не узнаю я. Важно, чтобы человек оставался человеком».
41 
