39 
Он протянул ей простыни, затем одеяло.
— Знаете, диван не очень ровный, кое-где продавленный. Не думаю, что вам будет удобно.
— В последнее время в моей жизни далеко не все было ровно. Так что к неровностям мне не привыкать.
Ага, она пробует шутить. Что же, неплохо. Значит, еще не все потеряно. Ее воля, ее попытки взять себя в руки вызвали у него искреннее восхищение.
Пока Нина застилала диван, Сэм отправился на кухню и позвонил домой Джиллису.
— У нас есть информация по массачусетским номерам, — сообщил ему напарник. — Они были украдены две недели назад. По «чероки» сведений пока нет. Слушай, этот парень чертовски сообразителен.
— И опасен.
— Думаешь, это наш взрывник?
— И наш стрелок. Все тесно переплетено, Джиллис.
— Но как в эту картину вписывается взрыв на складе, тот самый, что прогремел на прошлой неделе? Мы предположили, что это криминальная разборка, верно?
— Верно. Грозное предупреждение конкурентам Билли Бинфорда.
— Бинфорд в тюрьме. Его ждет далеко не радужное будущее. С какой стати ему заказывать взрыв в церкви?
— Целью взрыва была не церковь, Джиллис. Целью был Бледсоу или Нина Кормье. Если не оба.
— Но какое Нина Кормье имеет отношение к Бинфорду?
— Пока не знаю. Она никогда не слышала о нем. — Сэм потер лицо. Черт, да он успел обрасти щетиной! И вообще, как же он устал! Устал так, что не в состоянии работать мозгами. — Кстати, есть еще одна версия, которую мы пока еще не исключили, — произнес он. — Старое доброе преступление на почве ревности. Ты ведь допрашивал Даниэлу Кормье?
— Да. Сразу после взрыва. Там есть на что посмотреть.
— Ты в ней ничего странного не заметил?
— Что ты имеешь в виду?
— Что-то, что показалось тебе неестественным? Ее реакция, ее ответы?
— Да нет, не припоминаю. Подавленная, растерянная, как и все остальные. Ты, собственно, к чему клонишь?
— Я думаю, что парням из убойного нужно пообщаться с ней сегодня.
— Я передам это предложение Йетсу. И что подсказывает тебе твое чутье?
— У них с Робертом Бледсоу была интрижка.
— И она из ревности устроила взрыв в церкви? — рассмеялся Джиллис. — Боюсь, она дама не такого типа.
— Помнишь, что говорят о таких, как она?
— Да, но я представить себе не могу, что такая роскошная блондинка…
— Следи за своими гормонами, Джиллис.
Его напарник насмешливо фыркнул:
— Если кому и следует следить за своими гормонами, так это тебе.
«Что я постоянно и говорю самому себе», — подумал Сэм, кладя трубку на место. Он еще на какое-то мгновение задержался на кухне, повторяя слова, которые твердил себе десятки раз после знакомства с Ниной. «Я полицейский. Я на службе, мой долг — защищать людей. Не соблазнять, а защищать. И не влюбляться».
Он вернулся в гостиную. Увы, всего один взгляд на Нину, и его решимость дала первую трещину. Нина стояла у окна, вглядываясь в темноту. В доме Сэма не было штор — зачем они, когда вокруг лес? От кого ему занавешиваться? Но сейчас он увидел, насколько она уязвима, даже в его доме. У него тотчас сделалось неспокойно на душе.
— Я бы советовал вам держаться подальше от окон, — предостерег он.
Нина обернулась. В ее глазах читался испуг.
— Вы думаете, что кто-то мог выследить нас?
— Не думаю, но все равно, лучше держаться от окон подальше.
Чувствуя, как ее бьет дрожь, Нина подошла к дивану и села. Сэм обратил внимание, что она уже успела застелить диван. Неожиданно ему бросилось в глаза, насколько пообтрепалось одеяло, насколько обтерлась мебель. Раньше этих мелочей он просто не замечал. Как не замечал массу других вещей в своей холостяцкой жизни, не замечал потому, что ему и в голову не приходило, что ее можно сделать приятней и лучше. Только сейчас, увидев сидящую на диване Нину Кормье, он понял, насколько в комнате пусто и голо. Лишь присутствие этой женщины слегка оживило эти стены, привнесло в них человеческое тепло. Пусть даже чуть-чуть.
Впрочем, скоро ее здесь не будет.
И чем раньше, тем лучше, сказал он себе. Прежде, чем она успеет окончательно вскружить ему голову. Прежде, чем слишком глубоко проникнет в его жизнь.
Сэм подошел к камину, затем, инстинктивно чувствуя, что нужно что-то сказать, вернулся к двери, ведущей на кухню.
— Вы, должно быть, проголодались, — произнес он.
Нина отрицательно покачала головой:
39 
