Последние отзывы

  40  

– И здесь, среди холмов, она повстречала молодого воина, чьей обязанностью было лежало стеречь пасущихся зитидаров и тотов, следить, чтобы они не убежали за линию холмов. Сначала они говорили только о таких вещах, которые занимают большинство тарков, но, мало-помалу, по мере того, как они чаще встречались, не случайно, как теперь уже стало ясно для обоих, они заговорили о самих себе, о своих желаниях, надеждах, мечтах. Она доверилась ему и рассказала о том ужасном отвращении, которое внушала ей жестокость ее народа, и самая мысль об отвратительной жизни без любви, без привязанности, и, сказав ему все это, она стала ждать, что с его холодных жестоких губ сорвутся слова презрения и злобы; но вместо этого он обнял и поцеловал ее.

Целых шесть лет они скрывали ото всех свою любовь. Она, моя мать, принадлежала к свите великого Тал Хаджуса, а ее возлюбленный был простым воином. Если бы стало известно, что они преступили законы и обычаи тарков, они погибли бы оба на большой арене перед лицом Тал Хаджуса и несметной толпы.

Яйцо, из которого я появилась на свет, было спрятано под большим стеклянным сосудом в самом высоком и недоступном из полуразрушенных замков древнего Тарка. Моя мать навещала его раз в год, в течение всех пяти лет, которые длится инкубационный процесс. Она не решалась приходить чаще оттого, что она боялась, что за каждым ее шагом следят. За это время мой отец успел сильно выдвинуться и получил оружие многих вождей. Его любовь к моей матери не стала меньше, и единственной целью его жизни было добыть оружие самого Тал Хаджуса, и таким образом, став владыкой всех тарков, получить право назвать ее своей; он хотел также, благодаря своей власти, иметь возможность покровительствовать своему ребенку, который был бы убит, если бы только узнали как-нибудь правду.

– Добыть оружие Тал Хаджуса за пять коротких лет было безумной мечтой, но успехи его были очень велики, и он скоро занял видное место в совете тарков. Но однажды надежды его были разбиты навсегда, по крайней мере, в части, касавшейся спасения тех, кого он любил: его назначили в далекую экспедицию на покрытый льдами юг, чтобы вести войну против местных жителей и отобрать у них их меха, оттого, что таков обычай зеленых барсумцев: они никогда не работают над тем, что они могут отобрать у других в бою.

Его отправили на пять лет, и когда он вернулся, уже три года, как все было кончено. Около года спустя, после его отъезда и незадолго до возвращения экспедиции, отправившейся, чтобы привести детей из общественного инкубатора, яйцо вскрылось. Моя мать оставила меня в старом замке, еженощно навещала меня и расточала мне все те ласки, которых должна была лишить нас жизнь в обществе. Она надеялась, что когда будет возвращаться экспедиция из инкубатора, ей удастся спрятать меня в толпе детей, предназначенных ко двору Тал Хаджуса, и таким образом избегнуть судьбы, которая, без сомнения, должна была последовать за открытием ее преступления против древних обычаев зеленых людей.

Она наскоро обучила меня языку и обычаям сословия, и однажды ночью рассказала мне ту самую историю, которую я сейчас рассказала вам, и довела ее до этого места, стараясь внушить мне необходимость хранить тайну и быть крайне осторожной, когда я окажусь вместе с другими юными тарками, чтобы никто не мог догадаться, что я знаю больше, нежели они, чтобы я ни словом, ни движением не обнаружила своего чувства к ней или того, что знаю, кто мои родители; потом, крепко прижавшись ко мне, она прошептала мне имя моего отца.

Вдруг свет сверкнул, и в темноте комнаты перед нами предстала Саркойя, пристально уставившись своими злобными блестящими глазами на мою мать. Злоба и ненависть, исходившие, казалось, от нее, заставили сжаться мое юное сердце. Очевидно, она слышала рассказ моей матери, и, судя по всему, она уже давно подозревала мою мать, вследствие ее долгих отлучек, что доказывало ее присутствие в этой комнате в ту ужасную ночь.

– Она не слышала только одного, и этого одного она не знала – имени моего отца. Это стало ясно из ее настойчивых требований, обращенных к моей матери, назвать имя того, с кем она согрешила, но никакие угрозы не могли вырвать его у той, и чтобы спасти меня от неизбежных пыток, она солгала, сказав Саркойе, что она одна знает его имя и никогда не сказала бы его ребенку.

Еще раз пригрозив ей, Саркойя поспешила к Тал Хаджусу, чтобы известить его о своем открытии, и едва она вышла, как моя мать завернула меня в шелка и меха своей ночной одежды, так что меня с трудом можно было заметить, вышла из здания и побежала с безумной быстротой к южной окраине города, в ту сторону, где находился мужчина, к чьей помощи она не могла взывать, но чье лицо ей хотелось увидеть еще раз перед смертью.

  40