ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Королевство грез

Очень скучно >>>>>

Влюбленная вдова

Где-то на 15 странице поняла, что это полная хрень, но, с упорством мазохостки продолжала читать "это" аж до 94... >>>>>

Любовная терапия

Не дочитала.... все ждала когда что то начнётся... не понравилось >>>>>

Раз и навсегда

Не понравился. Банально, предсказуемо, просто неинтересно читать - нет изюминки. Не понимаю восторженных отзывов... >>>>>

Легенда о седьмой деве

Очень интересно >>>>>




  85  

– Пойду, куда я денусь. – Женька допил кофе. – Только тебе придётся составить мне компанию, как и.о. заместителя главного врача по акушерству и гинекологии Ситниковой. Чтобы по букве. А то он может меня и отправить восвояси, не выслушав. Или не приняв всего лишь скромного заведующего. Только пообещай мне, что ты будешь, по возможности, молчать, глубокомысленно надувать щёки и односложно, бесстрастно отвечать лишь на непосредственно обращённые к тебе вопросы. Акцентирую. «Бесстрастно», Света, – это значит «без страсти». Как бы он ни повышал голос, ты будешь оставаться официально вежливой и максимально корректной, но и без подобострастия, если он проявит благосклонность к нам, «сирым», договорились?

– Я очень постараюсь.

– Вот и славно. Пойдём, моя боевая подруга.

Они спустились на лифте в подвал. Дружно закурили по сигарете и молча отправились переходом, давным-давно известным до мельчайших неожиданных закоулков, подъёмов и спусков, луж и внезапных звуков.

Чуть позади «точки старта» осталась каморка бессменного завхоза Лукьяныча – мастера на все руки, нетипично образованного для такой должности, учитывая, что эпоха буддистов в котельных и поэтов в дворницких давно миновала. Но с мастеровым сухощавым подтянутым стариком Лукьянычем всё обстояло иначе. В прошлом он был, выражаясь благородно, разведчиком. По-русски говоря – гэбистом с приличными звёздами на погонах.

Неспокойный характер не позволил ему наслаждаться благами заслуженной пенсии на даче в Венках, и он с утра до ночи носился по родильному дому, подкручивая, прибивая, переставляя и пригоняя. Надо сказать, у него отлично получалось. Он мог отремонтировать при помощи такой-то матери не только протёкший кран, но даже высокотехнологичное оборудование и отрегулировать дорогостоящий функциональный операционный стол, к которому недопоставили стратегически важную деталь. Иногда он оставался в своей «рабочей квартире» подвального этажа и на ночь.

Жена его умерла, а детям и внукам он был не очень-то интересен. Здесь же, у лифта, в любое время суток можно было заполучить собеседника, удивить его знанием арабских диалектов и предложить выпить по чуть-чуть из удивительных «командирских» рюмок. Лукьяныч был вроде роддомовóго, и понравиться ему считалось делом чести для вновь прибывших. Последних, впрочем, об уровне интеллекта «пролетария» осведомляли заранее, дабы те не опростоволосились, попав на удочку «Штирлица» в отставке. Любил он развлечься, закосив под пожизненного слесаря-сантехника, столяра-плотника и «ассенизатора, революцией призванного». После этой фразы он обычно прищуривался на новенького, и если тот отвечал: «О! Я тоже люблю Маяковского!», то в последующем он мог рассчитывать на помощь Лукьяныча в починке шкафчика, ящичка и даже внезапно поломанного каблука или севшего аккумулятора. А также в случае чего на психологическую кофейно-коньячную поддержку. Высокомерные же особи, считающие наличие врачебного диплома изначальной богоравностью и не опускающиеся с заснеженных белыми халатами вершин до перекура и беседы с простым тружеником халата синего, Лукьянычем презирались, и прогнозы, сделанные им в отношении будущего подобных субъектов, как правило, сбывались. Неизвестно было, чем таким он занимался ранее, но людей знал неплохо. Если не сказать – видел насквозь. Зильбермана Лукьяныч боготворил, на похоронах появился при полном параде, а после – три дня пил горькую, не выходя из своей подвальной норы, прежде вбив в стену гвоздь и повесив фото Петра Александровича с традиционной черной траурной лентой наискосок.

– Вы куда с утра пораньше поскакали?! – крикнул он вдогонку Женьке и Светке.

– К главному, Лукьяныч. Приветствую.

Они остановились, и с Женьки корона не свалилась, вернуться и пожать сухую, теплую и всё ещё крепкую руку старика. Светка кивнула и улыбнулась.

– На вручение люлей?

– Скорее, на профилактическую прививку, Лукьяныч! – крикнула Светка.

– Ну, давайте-давайте, топайте! И чтобы без осложнений! – благожелательно напутствовал тот.

Далее бетонный пол делал небольшой, незаметный глазу уклон. Там, в «низине», шагов через пятнадцать собиралась лужица из капающего сверху – чуть пригнуться, – с толстой магистральной трубы, обёрнутой теплоизоляцией. И никакие «помывки» и ремонты не могли изменить этого обстоятельства. В холодные зимние ночи лужица подмерзала, и, если возникала необходимость идти в главный корпус, надо было максимально включать сознание – «поклон» трубе «на автомате», – и ты уже лежишь, поскользнувшись на мини-катке.

  85