69 
– Идём, я посажу тебя в такси.
– Ой, зачем такси?! Я и на трамвае доеду.
– Папа, я уже вызвала. Машина ждёт. Идём.
– Ой, лучше бы ты мне деньгами дала.
– Давай я дам тебе деньгами отдельно от такси.
– Ой, да я пошутил. Ну разве что немного… На телефон положу. А то у мамы не допросишься.
А что он хотел? Мама всегда распоряжалась семейным бюджетом. Раньше надо было начинать. Лет эдак на пятьдесят пораньше.
Даю немного.
Даю фотографии его внучки, которые он так и забыл в кофейной лужице.
Сажаю в такси.
Через полчаса мне звонят с ресепшена «Лондонской» и сообщают, что таксист передал им пачку фотографий, которые забывчивый пассажир оставил на заднем сиденье.
Ну что ж. Мне дороги фотографии моей дочери. Они будут в моём альбоме. Я буду не только помнить, но и в любой момент времени знать, где они – фотографии и альбомы. И дочь. А не буду я – будет папа. Её папа. И мы оба будем слушать нашу дочь. И – понимать.
Я возвращаюсь к столику, рассчитываюсь с не в меру ретивым и потому совершенно неорганизованным официантом. И спускаюсь на морвокзал. По лестнице. Перебегаю через дорогу – я всё-таки здесь родилась и не буду спускаться в подземный переход! И гуляю по морвокзалу. Совершенно бездумно, прекрасно и хорошо. Несмотря на воткнутую в мол гостиницу и прочие модернистские изыски вроде «Мальчика, разрывающего матку» и смотрящей в море бронзовой жены моряка – это всё же морвокзал. Впрочем, бронзовая жена моряка с малышом – ещё ничего. На морвокзале теперь и гостиница, и храм, и даже художественная галерея. Когда-то морвокзал был совсем другим… Ну, разумеется! Всё всегда другое. И всё же то самое. Потому важно только то, что я гуляю по морвокзалу. Я свободный человек…
Звонит телефон:
– Она прячет твои книги! – мой отец. – Отбирает у меня и прячет. – Он, по всей вероятности, уже немного положил тех моих «немного денег» на телефон и теперь смело звонит.
Но я уже вышла из этого архива на свежий воздух и потому не сразу ориентируюсь в клубах вновь набросившейся на меня пыли.
– Кто отбирает? Мама, что ли? Господи, как же вы мне все дороги! Да тираж этих блокнотов уже несколько больший, чем тираж вечных блокнотов Викиной подружки-с-первого-класса, – смеюсь я. – Смысл прятать книги, когда они во всех книжных этого южного приморского города? Впрочем, мне всё равно. Ты забыл в машине фотографии.
– Да? Она прячет твои книги, представляешь?
– Тебе не кажется, папа, что во всём этом есть не только «она»?
– Да я что? Я-то ничего. Вот мама…
– Извини, мне некогда. – Нажимаю отбой.
Ну правда некогда. Некогда – это не когда, а где. Жаль тратить время на не там. Мне ещё надо успеть правильно и вкусно попрощаться с этим южным приморским городом. Вечно я не успеваю попрощаться с ним как следует. И никогда не знаю, когда приеду сюда в следующий раз и почему. Всегда и только – повинуясь какому-то непонятному импульсу. Раньше приезжала по делам. Когда у меня были дела. А теперь у меня есть одно-единственное дело, требующее большую часть года сосредоточения и концентрации. Потому сюда ли, куда угодно ли, я приезжаю лишь тогда, когда моё единственное дело устаёт от меня и чуть ли не насильно выгоняет меня за порог нашего общего с моим делом дома прошвырнуться по планете. Но я уже чувствую, что моё дело по мне соскучилось и пора к нему возвращаться. И я в очередной раз собираюсь попрощаться с этим южным приморским городом-портом основательно.
Вернуться, что ли, в тот ресторанчик в Аркадии? Нет, я сейчас поднимусь на Приморский бульвар, дойду до Оперного, сверну на Дерибасовскую, пройдусь. В который раз погрущу о закрытом одесситами «Фиделе», где когда-то мы сидели с моим мужчиной и нашей дочерью. Тогда уже и здесь понастроили «Макдоналдсов», и наша дочь не захотела причащаться мидий и камбал. И тогда её папа сказал ей:
– Мы останемся здесь, но ты можешь самостоятельно сходить и закупить себе ведро макдосятины. Тащи его сюда. Мы не будем без тебя ужинать. Подождём.
Я было пыталась возмутиться, мол, тут вкусно и полезно. Да и неудобно как-то… А мой мужчина мне сказал:
– Масик, пей и закусывай, как раньше! Мы без тебя разберёмся!
И наша чуть не треснувшая от эйфории самостоятельности пятилетняя дочь спустя двадцать минут с огромным удовольствием лопала свои ватные бутерброды за столиком «Фиделя», пока мы смешили мидий и камбал якобы неуместной текилой.
69 
