Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
96 
Постукивая карандашом по клепаной обшивке яйца, Лось стал объяснять подробности. Аппарат был построен из мягкой и тугоплавкой стали, внутри хорошо укреплен ребрами и легкими фермами. Это был внешний чехол. В нем помещался второй чехол из шести слоев резины, войлока и кожи. Внутри этого, второго, кожаного, стеганого яйца находились аппараты наблюдения и движения, кислородные баки, ящики для поглощения углекислоты, полые подушки для инструментов и провизии. Для наблюдения поставлены, выходящие за внешнюю оболочку аппарата, особые «глазки», в виде короткой, металлической трубки, снабженной призматическими стеклами.
Механизм движения помещался в горле, обвитом спиралью. Горло было отлито из металла «Обин», чрезвычайно упругого и твердостью превосходящего астрономическую бронзу. В толще горла были высверлены вертикальные каналы. Каждый из них расширялся наверху в так называемую взрывную камеру. В каждую камеру проведены искровая свеча от общего магнето и питательная трубка. Как в цилиндры мотора поступает бензин, точно так же взрывные камеры питались «Ультралиддитом», тончайшим порошком, необычайной силы взрывчатым веществом, найденном в 1920 году в лаборатории …ского завода в Петербурге. Сила «Ультралиддита» превосходила все до сих пор известное в этой области. Конус взрыва чрезвычайно узок. Чтобы ось конуса взрыва совпадала с осями вертикальных каналов горла, – поступаемый во взрывные камеры «Ультралиддит» пропускался сквозь магнитное поле. Таков, в общих чертах, был принцип движущего механизма: это была ракета. Запас «Ультралиддита» – на сто часов. Уменьшая или увеличивая число взрывов в секунду, – можно было регулировать скорость подъема и падения аппарата.
Нижняя его часть значительно тяжелее верхней, поэтому, попадая в сферу притяжения планеты, аппарат всегда поворачивался к ней горлом…"
Перед нами как бы сборная солянка из проектов, описанных в европейской (в частности, в немецкой) фантастике первых десятилетий XX века, и в то же время – совершенно новая конструкция космического корабля. Интересно, что Толстой интуитивно (или осознано ознакомившись с литературой) сделал выбор в пользу реактивного движения. А двигатель взрывного действия (теоретически возможный, но и по сей день остающийся в проектах) позволил писателю сократить время полета к Марсу до нескольких часов и даже поговорить об эффектах, возникающих на субсветовых скоростях и описанных специальной теорией относительности.
Хорошее знакомство «реалиста» Толстого с предметом обсуждения выражается и в других мелких и крупных деталях. Например, его марсиане поют у костра: «Улла, улла», что тут же вызывает четкую ассоциацию с марсианами Уэллса. Сама цивилизация красной планеты напрямую взята из атлантической мифологии теософов, описанной в романах той же Крыжановской-Рочестер, с добавками из марсианского цикла Эдгара Райса Бэрроуза.
Но если бы «Аэлита» состояла только из узнаваемых кубиков, вряд ли она сумела бы пережить и писателя, и саму эпоху. Толстой действительно сумел придать марсианскому роману (да и русскоязычной научной фантастике в целом) новое качество, создав несколько незабвенных образов. Один из них – красноармеец Алексей Иванович Гусев, который вместе с Лосем соглашается лететь на Марс. Это – ключевая фигура, и ради нее стоило бы написать весь роман.
Современные либеральные критики обзывают Гусева «люмпеном», «маргиналом» и «Шариковым», но на самом деле он – «смазка революции», человек, которого она вырвала из унылого деревенского быта, показав ему ослепительный мир больших дел и больших страстей. Вернуться в быт он уже не может, а потому готов хоть на Марс, хоть к черту на рога, лишь бы подальше. Сотни тысяч таких, как он, полегли на фронтах Гражданской войны, но именно потому, что эти сотни тысяч пошли за красными, а не за белыми, большевики победили.
Толстой откровенно противопоставляет стихийного революционера Гусева профессиональному революционеру Леониду из богдановской «Красной звезды.» Леонид рассуждает об организации будущего, – Гусев это будущее делает своими руками. Леонид живет в осуществленной утопии, – Гусев никогда не согласится жить в ней, уйдет за «тонкую красную линию» туда, где кипит бой.
А революцию он делает и будет делать потому, что его сердце переполнено жалостью к тем, кто живет убого, но дорожит своей убогостью, будто это величайшая ценность во всей Вселенной. «…Ну и пусть кожу с меня дерут. Неправильно все на свете. Неправильная эта планета, будь она проклята! „Спаси, говорят, спаси нас“… Цепляются… „Нам говорят, хоть бы как-нибудь да пожить. Пожить!..“ Что же я могу… Вот – кровь свою пролил. Задавили. Мстислав Сергеевич, ну ведь сукин же я сын, – не могу я этого видеть… Зубами мучителей разорву…» Где здесь критики увидели Шарикова?..
96 
